Оставив Антуана рядом с лодкой, я
поднялся по развалинам наверх, вслед за братьями. Зайдя в коридор,
соединяющийся с башней, услышал раздающиеся легкие шаги. В дверях
показались сестры. Я же оставался в тени широкого коридора, в
котором присутствовал шлейф благовоний помандеров Юлианы и
Анны.
Братья Даттон уже сидели в зале,
середина которого ярко освещалась костром, а также несколькими
факелами на стенах. Филипп, заметив Юлиану, подошел к ней, но тут
же остановился, увидев помандер на груди.
— Что с тобой, милый Филипп? Разве
нынче вечером ты не чувствуешь себя счастливым? — спросила
Юлиана.
— Конечно, чувствую, но эта штука у
тебя на груди не дает мне покоя. Кто ее тебе подарил? Видно, что не
простой человек, а явно с хорошим вкусом и очень богатый, — ответил
Филипп ледяным тоном.
— Неужели ты до сих пор не понял, что
я тебя дразнила? Нам его подарил действительно богатый и
влиятельный человек, но ни одна из нас с ним не спала и тем более
не любит его. Но не спрашивайте, кто он. Вам этого не нужно знать.
Дарю тебе этот несчастный помандер. Надеюсь, теперь ты успокоишься.
Это действительно дар любви, но предназначается он тебе. Мне ничего
не жалко для моего хорошего, любимого Филиппа. Впрочем, посмотри
сам, и у Анны точно такой же.
Юлиана, сняв с себя украшение и
подойдя к Филиппу, надела его ему на шею, поцеловав жарким
поцелуем.
Анна сидела в темном углу зала.
Горден осыпал поцелуями ее шею и руки. И эти двое уже не обращали
внимания на Юлиану и Филиппа. Горден целовал ее, словно
изголодавшийся. Словно его держали в плену, не пуская к ней, а
теперь он вырвался на свободу. С мужем, бароном Ге́генским, она
такого никогда не испытывала.
Правой рукой Горден развязал шнуровку
платья Анны на спине, левой же удерживал ее голову, целуя шею.
Медленно сняв с нее платье, он играл ее грудями, трогая то одну, то
другую, и попеременно лаская их губами. От удовольствия Анна
запрокинула голову. А Горден стянул с нее платье, и его рука
скользнула к животу и ниже, между расставленных ног.
Да и Юлиана с Филиппом не отставали,
проявляя чудеса.
— Так это прелюбодейство, супружеская
неверность, а не какой-то там заговор, — прошептал я себе под
нос.
Меня отвлек раздавшийся крик вдалеке.
Обернувшись, я увидел сквозь деревья около пятидесяти вооруженных
человек с горящими факелами, идущих к центру поляны, где сегодня я
побывал. Начали подходить еще люди. Некоторые даже с детьми. Они
становились за спинами людей с факелами.