— Ваше величество, — пробормотал он
и, хотя никто на него не смотрел, наклонил голову.
— Стража, — позвал Аерон громче
прежнего еще.
Когда Эмрис приблизился к двери, с
другой стороны тут же отворили. По центру, ожидая выхода
новоявленного барона, стоял напыщенный «важный хер» в удлиненном
камзоле с золотыми заклепками и надушенным воротничком. Его Эмрис
прежде не видел.
Как хорошо все продумывает и
организует этот парень на троне, а? — подумал Железный. В самом ли
деле ему еще нет тридцати или он просто хорошо выглядит? Занятные
вопросы, на которые Эмрис пока не знал ответа. Как относиться к
признанию Аерона, что люди самого Багрового Кулака стояли на тракте
для обеспечения безопасности перевозки Норга в столицу, Эмрис тоже
пока не придумал.
Зато он отчетливо понял, что слово
«этикет» его не радует. Конечно, он не абы какой оборванец: все же
вырос в замке лорда и кое-что смыслил. Но быть племянником графа и
соответствовать высшей знати на императорском приеме — вряд ли одно
и то же. Успокаивает хотя бы, что Аерон, похоже, и впрямь любит
предприимчивых, толковых и полезных. Потому что все остальное —
«никому ненужная чепуха».
— Следуйте за мной, барон.
Голос у камергера был до того
скрипучим и одновременно высоким, что невольно напомнил Эмрису
звук, с каким Крейг как-то раз мочился в дырявое жестяное ведро в
сарае. Они проснулись тогда в хлеву при таверне, потому что знатно
надрались за вечер до этого. Был повод — они завершили двухлетнюю
службу у дожа Иттории, одного из вольных городов-государств за
восточным морем. Дож оказался щедрым и честным на руку человеком, а
они — на редкость уставшими пропойцами.
— Милорд барон! — напомнил о себе
камергер.
Точно! Он теперь лорд! — ободрился
Эмрис. Однако едва взглянул в перекошенное лицо камергера,
осматривающего его с брезгливым поджиманием губ, как понял, что
ничего еще не решено. Кажется, достать «арозанское вино», проползти
по сточной канаве против течения смрадной жижи, пробраться
незамеченным в спальню Норга и привезти его сюда живым — было самым
легким шагом на пути к баронству.
Эмрис стоял перед зеркалом в
небольшой комнате, выделенной ему сенешалем дворца. Собственно, это
сенешаль сказал, что комната «скромная». По мнению Эмриса помещение
было очень даже достойное: в него прекрасно умещались крепкая
дубовая кровать — похоже, это самая распространенная древесина во
дворце, примерился Железный, — хороший письменный стол, шкаф и
ширма (а не какой-нибудь сундук для одежды) и даже небольшая лохань
за ширмой, где он в первый же день смыл с себя дорожную грязь.