И дело было не в том, что парень мог навредить Димке с ребятами
– спортсмены, много лет занимающиеся боксом, они могли уложить
таких, как Енот, еще штук двадцать и не запыхаться. Вот только…
- Лесь, не придумывай, - решительно отказалась я, отставив
пустой, давно остывший стаканчик, - только не хватало, чтобы у
Димки из-за меня проблемы были! Ты же знаешь, кто родители Енота!
Посадят за разбойное нападение всех разом, и доказывай потом, что
все было не так!
Подруга погрустнела на глазах, но через пару секунд снова
взбодрилась.
- А как же Пашка твой? Почему он-то ничего не сделает? – она
тоже отодвинула посуду и мы, не сговариваясь, встали, двинувшись на
выход.
- А с чего он вообще должен что-то делать? – искренне удивилась
я, бросив недоуменный взгляд на Леську, - и он не мой. Мы просто
друзья, я же тебе говорила…
- Ну да, ну да, - не поверили мне, фыркнув, - то-то он за тобой
хвостом ходит, в рот заглядывает…
- Да ну тебя, - отмахиваюсь от дурацких предположений,
сворачивая в учебный коридор, - придумала ерунду…
И, спешно меняю тему, озабоченная другой проблемой намного
больше, чем угрозами Енота и собственной запутанной личной
жизнью.
- Лесь, а можно я у тебя перекантуюсь пару дней? В пятницу
годовщина смерти папы…чувствую, что мама отметит ее с небывалым
размахом…
Последние слова дались трудно – отчасти от того, что мысли о
смерти отца все еще оставались болезненными, отчасти – от
перспективы того представления, что развернется в нашей квартире
буквально через пару дней, отчасти – от стыда, что приходится
вообще в таком признаваться. Всем будет лучше, если меня в эти дни
дома просто не будет, а стыд…ну, что ж теперь, судьба такая.
Но не могу же я поселиться на вокзале…
- Прости, - подруга чувствует себя виноватой, об этом слишком
красноречиво говорят опущенные плечи и интонации в голосе, - не
получится. К нам гости приезжают как раз завтра, на неделю, дальние
родственники папы. Там семья из четырех человек и в нашей «двушке»
будет нереально тесно, раскладушки уже притащили из гаража…
- Это ты меня извини, - выдавливаю из себя, сдержав тоскливый
вздох, - ничего страшного, придумаю что-нибудь.
- Уверена? – звучит обеспокоенное, и я стискиваю челюсти в
попытке добавить уверенности в голос.
- Более чем, - киваю, а сама радуюсь, что мы вошли в аудиторию,
и теперь Леся идет впереди к верхним рядам. Потому что лицо
«держать» все труднее, а подруга и так видит меня насквозь.