– Так! Вы! – я прицелился одним пальцем в обоих. – Будете
паланкин нести! Десять дней!
И вот они несут – а я мучаюсь. Конечно, в самых безлюдных местах
я вопил величественное «стоять, негодяи!», слезал на землю и
позволял себе размять зад небольшим маршброском. Но чем дальше, тем
хуже было с безлюдными местами. Миштлан оказался страной богатой на
людей. А мы, как-никак, шли по самым торным дорогам (тропам,
конечно, тропам, откуда здесь дороги). Кактусовые и агавовые
заросли постоянно сменяли террасы полей, которые ярусами оплетали
все более-менее покатые склоны.
Я рад, что мы решили обнаглеть и двинуться по караванным путям,
закосив под торговцев. Все-таки идти так было во многие разы легче,
чем во время бегства из Четландии. И даже легче, чем по Толимеке,
где мешали не только горы, но и леса. В Миштлане с лесами негусто.
Так что на отдельных участках удавалось идти колонной по пять-шесть
человек. И я мог видеть всю свою «империю», не слезая с
паланкина.
Как и сейчас, например. Всё еще очень длинной, но все-таки,
достаточно, компактной змеей шло мое воинство, умещаясь в
три-четыре сотни метров. Все пятьсот человек. Точнее, 545 – такое
число озвучили на последнем совете. Во время жизни у йопи, в
набегах я все-таки потерял несколько человек. Однако, когда среди
местных стало известно, что вождь Отмеченная Спина уходит вместе с
чужаками, к нам со слезами и мольбами прибилось еще не меньше
дюжины йопи. Кто-то был лично предан вождю, другим уж очень
понравилось жить и воевать «по-четлански». Я пожал плечами:
Аскуатле всегда нужны следопыты. А мне и носильщики пригодятся.
Паланкин дернулся особенно сильно, а потом замер. Я поднял
взгляд: встало всё мое войско. Впереди, справа от тропы, наливался
предосенней зеленью, редкий для этих мест лесочек. Но буйство
природы на этот раз затмила пышность антропогенная. Широкую тропу
перегородили несколько паланкинов. Роскошные настолько, что мне за
свой стало стыдно. Перья, яркие ткани – всё в таком изобилии, что
больно глазам. А вокруг же еще куча людей: с опахалами, с кувшинами
и блюдами… и с щитами и копьями, что немаловажно. Каждый слуга так
ярко одет, что мне теперь за весь свой двор стало стыдно.
– Послы, кажись, владыка, – Вочтуиката тоже рассмотрел причину
«пробки». И не мог не высказаться по этому поводу.