И вот он, проклятый Морган.
Спит, обняв его тонкими руками, укрыв его своими волосами. Ее
дыхание щекочет грудь, и шея такая хрупкая, переломить — что
тростинку.
Фата Моргана. Сумасшедшая девочка, от чьего имени уже три года
вздрагивают и крестятся купцы и капитаны тридцатипушечных
фрегатов.
Вот неразборчиво бормочет по-английски, поворачивает голову,
словно нарочно подставляет шею под удар. Бьется на шее жилка,
двигаются глаза под веками... что-то беспокоит ее во сне. Или?
— Тоньо, — бормочет она. И успокаивается.
Тоньо.
В ее устах это звучит как лучшая на свете серенада. Нет. Как
молитва. Откликается сладко и больно, до мурашек по всему телу, до
пронзительной наготы — как перед Господом.
Она продала душу дьяволу? Пусть. Дьявол говорит ее устами?
Плевать.
Это дело толстых падре, предавать анафеме или отпускать грехи, а
кто он такой, дон Антонио Альварес, чтобы брать на себя дело святых
отцов? Продать душу королеве Изабелле за шесть сотен дублонов —
слишком дорого, душу можно только подарить.
Она снова зашевелилась, открыла глаза цвета моря — раньше
Антонио думал, что ненавидит море. Посмотрела на него сонно и
счастливо улыбнулась. Потянулась к нему, под его руки.
— Тоньо…
Обнимать ее связанными руками было чертовски неудобно, но
благородных донов не смущают трудности. Особенно когда губы
прекрасной донны так близки и сладки.
Целуя ее, расслабленную и доверчивую, ни унции оружейной стали —
одна лишь морская пена, Тоньо думал об отце. Герцог Альба будет
огорчен смертью сына но переживет и даже будет гордиться: Антонио
погиб в бою, защищая Испанию. Пусть так. Если Моргана возьмет в
команду лучшего на обоих океанах канонира, надо будет позаботиться
о том, чтобы отец не узнал. Лучше пусть гордится мертвым, чем
проклинает и стыдится живого.
Если возьмет.
Если дьявол купит мою душу.
Прав был Великий Инквизитор, что порвал доносы на дона Антонио
Альвареса де Толедо-и-Бомонт. Его душа все еще при нем, несмотря
даже на договор с самим Великим Инквизитором.
— Моргана?.. — позвал ее Тоньо.
— Марина, — прошептала она в ответ. Провела пальцами по его
щеке, по шее. Закусила губу, как вчера, только-только наросшая кожа
лопнула, выступила красная капелька… Она мотнула головой. — Нам…
нам нужно одеться.
— Марина. Морская, — повторил Тоньо. — Потом. Иди ко мне,
Марина-Моргана.