Крепость снова окуталась дымом и шарахнула аж во все четыре
ствола. Комендант давал понять, что принимает вызов.
Петр ждал водяных столбов, но их не было.
— Берегут ядра, — объяснил канонир Оглоедов. — А вот продвинемся
корпусов на десять — накроют нас.
— Боцман! — позвал Тизенгаузен. — Непорядок на борту! Всем по
чарке — значит, и капитану тоже!
Водка была теплая и отдавала купоросом. Петр запустил руку в
бочонок с квашеной капустой, нагреб посвежее, принялся жевать.
Ничего умного в голову не шло. Проскочить мимо батареи в темноте
при таком безветрии можно было и не думать — ночи стояли, как
назло, самые лунные. Болтаться в виду Больших Концов, ожидая
свежака, тоже представлялось глупым. На пристани за крепостью уже
толпились любопытствующие. Петр раскрыл подзорную трубу. Так и есть
— народ тыкал в "Чайку" пальцами, обидно смеясь. С крепостной стены
инвалиды делали неприличные жесты. Того и гляди задницу покажут,
сраму не оберешься.
"Что бы сделал на моем месте пиратский капитан? — размышлял
Петр. — Интересно, а кто тогда я? Пиратский капитан. Ну, и как бы
ты поступил, капитан Тизенгаузен? Наверное взял бы противника на
испуг. А ведь это мысль!"
— Садись на весла, пиратские морды, сдадим назад чуток.
Под язвительный хохот с пристани, "Чайка" отошла от крепости,
приблизилась к берегу и отдала якорь.
— Волобуев! Сажай в ялик людей сколько поместится. И ружья
возьмите!
Лодчонка ходко почесала к прибрежным кустам и скрылась в них.
Назад греб один Волобуев. Но Тизенгаузен в трубу видел: люди никуда
не делись, лежат вповалку на дне ялика. А вот из крепости
разглядеть это было нельзя.
Ялик сновал туда-сюда, притворяясь, будто высаживает десант.
Выглядело это однозначно: пираты, сообразив, что миновать крепость
водой не смогут, решили приступить к ней с суши. Угроза была вполне
значимой. Сколько пиратов на шняге, комендант точно знать не мог,
но грузоподъемности суденышка как раз хватало для команды,
способной душевно начистить рыла инвалидам с батареи. Вся надежда
крепости в случае приступа была только на пушки.
Сделав вид, что высадил две дюжины буканьеров, Тизенгаузен
прибрал ялик к корме и стал выжидать. Смеркалось. Наконец комендант
не выдержал. Длинное рыло одного из орудий втянулось за стену.
Потом другое, третье... В крепости шла ожесточенная работа:
инвалиды, обливаясь потом, перетаскивали батарею, готовясь отражать
атаку с берега.