Распорядитель занервничал, но не решился обратиться ко мне с тем
требованием, на котором настаивал граф. Это был скандал, каковых
любой приличный аукционист старался избегать.
А зал возмущенно загудел – подобное недоверие на аукционе, куда
допускались лишь лица благородного происхождения, было
оскорбительным.
Но я сделала вид, что этого не поняла – растерянно улыбнулась и
обратилась к распорядителю:
– Прошу прощения, сударь, но я не знала, что нужны гарантийные
письма.
Граф Эрсан хмыкнул и обвел собравшихся торжествующим взглядом –
дескать, ну что, кто оказался прав?
А я уже раскрывала ридикюль.
– Может быть, вместо гарантийных писем и расписок подойдут
наличные деньги? Я намерена сразу же оплатить покупку. Право же,
это такая мелочь.
Когда я отправилась на аукцион с такой огромной суммой, мой
секретарь пришел в ужас – куда разумнее было бы выписать чек или
оставить расписку. Но ради того, чтобы произвести такой эффект,
стоило рискнуть.
Кто-то охнул, кто-то восхищенно рассмеялся – в зале не осталось
ни одного равнодушного лица. Я знала, что военного министра в Лиме
не любили, и теперь публика явно желала, чтобы он сел в лужу.
– Насколько я понимаю, у сударя нет других возражений, – теперь
моя улыбка была адресована исключительно графу Эрсану, – и он
уступает мне этот особняк?
– Тридцать тысяч! – прохрипел он.
Должно быть, его порыв объяснялся волнением – на самом деле
особняк столько не стоил, и граф наверняка это знал.
– Тридцать пять! – проворковала я. – Право же, сударь, к чему
упорствовать? Я перебью любую вашу цену. Я нахожусь в Лиме уже
почти неделю, и мне изрядно надоела гостиница.
«Откуда взялась эта красавица?» – услышала я за своей спиной.
Другой голос приглушенно ответил: «Кажется, она княгиня из Антарии.
Говорят, она баснословно богата».
Я усмехнулась.
– Тридцать пять тысяч раз! – возвестил распорядитель. – Тридцать
пять тысяч два! Тридцать пять тысяч три! Особняк ваш, сударыня!
Я решила добить Эрсана и подзадорить стайку журналистов, что уже
вовсю скрипели перьями в своих альбомах. Я достала из сумочки
нужную сумму и положила стопку ассигнаций на поднос распорядителя,
удостоившись восхищенного гула зрителей.
Это был последний лот аукциона, и пока я, дожидаясь кареты,
стояла на крыльце, мимо меня прошел Эрсан, не посчитавший нужным
удостоить меня хоть какого-то знака внимания.