Джемма за моей спиной издала восторженный вздох, а я, напротив,
почувствовала беспокойство. Я никогда не бывала в столице и высшее
общество знала только по рассказам папеньки. А если, принимая столь
важного гостя, я допущу какую-то оплошность? Не сочтет ли он нас
провинциальными невеждами?
Впрочем, я тут же прогнала от себя эту мысль. Они здесь проездом
и, отведав пищи и перековав лошадей, уедут прочь, сразу же забыв и
наши имена, и наши промахи. А значит, какая разница, что они о нас
подумают?
Я украдкой посмотрела на Джемму – она разглядывала герцога с
таким интересом, что мне захотелось ущипнуть ее за руку. Да, его
светлость был молод и красив (и как она могла заметить это со
второго этажа?), но выказывать свое восхищение подобным образом
было неприлично.
– Шевалье де Монкур, – представил мужчина своего спутника.
Я перевела взгляд на второго мужчину. Одет тот был гораздо
скромнее и держался соответственно. Он послал мне усталую улыбку, и
я улыбнулась в ответ.
Пока наш кузнец занимался лошадью шевалье (а она не только
потеряла подкову, но еще и заметно хромала на правую заднюю ногу),
мы предложили гостям отведать скромных угощений.
– Тронуты вашей любезностью, прекрасная хозяйка, – заливался
соловьем герцог. – Нас уже предупредили, что ваш отец отбыл на
охоту, поэтому не беспокойтесь – как только лошадь будет подкована,
мы тут же удалимся.
На сей раз вздох кузины был полон сожаления.
Слуги уже прослышали о визите важной персоны, и на стол были
выставлены и старинное серебро, и восточный сервиз из тончайшего
фарфора. Да и яства были поданы куда более обильные, чем обычно.
Наш повар прекрасно готовил, и в качестве паштетов, суфле и других
холодных закусок можно было не сомневаться, что и не преминули
отметить гости.
– Право же, эти блюда не стыдно было бы подать и королю, –
признал де Ламар.
Он и за столом много и с удовольствием говорил. Джемма
соглашалась с каждым его словом – даже если с его уст слетала
откровенная банальность.
Шевалье де Монкур был куда менее многословен. Иногда он вставлял
в разговор отдельные фразы, но каждый раз кузина осаждала его
возмущенным взглядом – словно считала дерзостью его вмешательство в
беседу людей, имевших более высокий статус. Мне было стыдно за
Джемму, но выступить в защиту шевалье значило бы еще больше его
обидеть. Поэтому я, как могла, поддерживала беседу с ним и видела,
что он был признателен мне за это.