—
Но нынешнего же тоже назвал Тарантоном, — заметил второй
конник.
Все
поглядели на молодого рыжего коня, который ранее принадлежал
рыцарю.
—
Да не тот это... Не тот Тарантон! — махнул рукой капитан. — Тот
особенным был, может и в правду зачарованным — уж так жарко мой
старик рассказывал о годах своей молодости. Если там есть хоть
толика правды, то и я бы такого коня любил всей душой, пуще, чем
семью свою! Что такое баба по сравнению с таким конем? Предложили б
мне принцессу — я б и ее не взял! — и он повернулся к графу,
который внимательно слушал с улыбкой на губах. — Милорд, так ли
это? Правду ли мой старик говорил про околдованность?
—
Все так, — улыбался тепло Филипп. Рассказ всколыхнул в нем
воспоминания о чудном рыбаке и его кельпи. Это было тридцать пять
лет назад.
— И
водная демоница была? По-настоящему?
— И
она была...
Больше Филипп ничего не сказал. Сейчас его
внимание занял углубившийся в лес паж, шаги которого он слышал. К
этому шуму добавился и другой, странный, будто легкий звон
осыпавшегося стекла.
—
Жак, — позвал граф.
Привстав, он повторил, еще громче:
—
Жак!
Между тем, Жак уже отдалился от благодатного
света костра, льющегося сквозь корявые ветви. Тих был лес, черен. В
руках у пажа лежала большая охапка валежника, но такая, что он не
разбирал перед собой дороги — и то и дело спотыкался. Услышав
окрик, он засобирался назад. Уже идя к костру, ему вдруг
почудилось, будто в лесу что-то ненадолго засияло, затем тоненько
так зазвенело. Он повернул голову и заметил, что подле толстой ели,
за которой что-то вспыхнуло, кто-то стоит. Гвардеец? Попыхтев и
повернувшись боком, Жак и в правду увидел человеческий силуэт — да
только не гвардейца, а одетого в пастушьи одежды чужака. Человек
подходил все ближе и ближе. Жак смотрел на него и узнавал в нем
одного из сыновей Ашира, а потому молчал и улыбался. Только чуть
погодя он понял, что между Астернотовскими горами и местом их
ночлега сотни миль...
Филипп уже сам готовился отправиться за
мальчиком, поднявшись с поваленного дерева, укрытого льняником,
когда услышал далекий детский вскрик. Тогда он резко обратился
лицом к лесу, и его взор стал очень серьезен. Замерев, он
вслушался. Подвесив на перевязь к ножнам с мечом еще и кинжал, граф
приказал солрам:
—
От костра не отходить. Коль явится что из леса, не разбегаться!
Ждать всем здесь! Ясно?