— Да никакой он не хулиган, просто у него лицо такое.
— Ага, но кобасу любит, страсть.
Все громко заржали. Потом раздался звон кружек. И все ненадолго
замолчали.
— Твоя очередь, — Марчуков спустился и пихнул меня в бок локтем.
Я тихонько забрался на приступочку и приник глазом к щели между
рамой и одеялом. Ничего необычного не увидел. Вожатые раздвинули
кровати, освободив немного свободного места. Вместо стола
использовали несколько тумбочек. На тарелках — какая-то закуска,
было не видно, что именно. И кружки. Бутылок на виду нет.
Конспирация!
— Боюсь ужасно...
— А тебе-то чего бояться? Ты третий год вожатствуешь!
— И каждый раз все равно как первый. Каждый раз боюсь.
— Думаешь, в этот раз пионеры тебя точно зажарят на костре и
сожрут?
— Ой, ну ты скажешь...
— Да я серьезно вообще-то! Мне раз сон приснился, как я приехал
в лагерь, захожу в отряд, а там стол, на столе блюдо, полное всяких
дефицитных деликатесов... А в центре место пустое. И вокруг сидят
дети в галстуках. В руках вилки. И смотрят так кровожадно. И кивают
на пустое место на блюде. Давай, мол, ложись, жрать уже хотим.
Все засмеялись.
— Да тихо вы! Давайте кружки!
Мы топтались в стороне от ворот, ожидая прибытия автобусов. Уже
вот-вот должны были подъехать, радио «Маяк» как раз пропиликало
через матюгальник свое полуденное «Не слышны в саду даже шорохи».
Во всяком случае, у меня эти позывные именно с этой песней
ассоциировались всегда.
Я вздохнул и подумал, что уже с минуты на минуту опять начнется
пионерская муштра, речевки и хождения строем. За первую смену я к
этому, конечно же, привык. Но все равно продолжал иногда ловить
ощущение, что я шпион и вообще обманщик. И галстук с первого раза
завязать не смог даже.
— Ага, едут! Едут! — заорал Марчуков и начал подскакивать на
месте от нетерпения.
— Олежа, ты же тут из-за брательника остался, а сам он где? —
спросил я.
— Приедет сегодня, его надо было к врачу сводить, вот родители
его и забирали, — ответил Марчуков.
— А какой сегодня день недели, кстати? — я наморщил лоб. — А то
я запутался что-то.
— Четверг вроде, — Мамонов пожал плечами. — А какая разница?
— Да никакой... Так, просто...
Двери автобусов с шипением открылись, и поляна перед воротами
моментально заполнилась детьми разного роста и возраста. Сразу
стало шумно и тесно. И лица, как у меня всегда бывает в таких
случаях, слились в цветной калейдоскоп без возможности выделить
какое-то одно.