Потом – Петрозаводск.
И вот – Медвежьегорск.
Ареал работы маньяка оказался весьма
широк.
– Меня терзают смутные сомнения, что
наш маньяк через Лес работает, – сказал тогда Лазаревич. – А
доказать не могу. И рябина… К чему бы тут рябина?
Ответа Белый не знал, но очень хотел
выяснить.
Карелия щетинилась незыблемым лесным
массивом, но все-таки не была лесом. Вернее, не тем Лесом, в
который Белый готовился нырнуть.
Тот Лес встречал туманом и
шорохом опадающей хвои. В тот Лес Белый входил всегда
настороженно, пятясь, и никогда не глядя через плечо, пока туман не
окутывал его белесой взвесью, а нос не начинал щекотать запах
озона, какой бывал перед грозой.
Посчитав, что забрел достаточно
глубоко, Белый медленно повернулся.
На первый взгляд ничего не
изменилось: так же у дороги темнел «Уазик», негромко
переговаривались криминалисты и бескровными холмиками выступали над
листвой едва начавшие формироваться груди и колени погибшей. И
все-таки – стало немного иным. Лес наслаивался на реальность,
дополняя и изменяя ее, и Белый видел реальный мир голубым глазом, и
видел его изнанку – желтым. Над недавно постеленным дорожным
полотном колыхались заросли папоротника, и по разлапистым листьям
ползали поблескивающие слюдяными крылышками твари. На крыше
«Уазика» росла волчья ягода, из ребер умершей проглядывала ежевика
– срывать ее было нельзя, в ней вызревала ядовитая жабья икра. В
осиннике, перекрывая сиротливое кукование, кто-то перешептывался и
гудел.
В Лесу все чувства становились
острее, и каждый раз, погружаясь в него, Белый ощущал что-то сродни
эйфории.
Еще раз обнюхав место преступления и
уже не опасаясь быть замеченным полицейскими, он развернулся к
востоку и побрел, цепляя черными джинсами боярышник.
Девочку несли со стороны
Медвежьегорского шоссе – в земле виднелись небольшие углубления, но
определить протектор подошвы не представлялось возможным – ночью
прошел дождь и размыл рисунок. Асфальт не хранил на себе отпечатков
чужих ног, зато их хорошо сохранил папоротник. Под подошвой что-то
растеклось алой кашицей. Отступив, Белый тронул мыском раздавленные
ягоды рябины, и лесная мелочь прыснула из-под ног. Туман принес
знакомый запах с другой стороны шоссе, и Белый пересек его,
углубляясь в Лес параллельно железнодорожному полотну.