Взгляд обшарил еле видную сквозь расползающийся туман плотину,
потом пополз вверх по дороге, перекинулся на деревушку… Стоп!
Вернулся и уткнулся в мужика в чёрной форме и с винтовкой в руках,
целящегося прямо в Михаила. Мужчина было дёрнулся, чтобы
спрятаться, но пуля оказалась быстрее. Затылок брызнул кровью и
ошмётками мозга, и мёртвое тело безвольно распласталось на битумном
покрытии крыши. Пустая глазница пялилась в небо, а внизу, под
прикрытием тумана, группа Грома перелезала через бетонную стену и
минировала железную дверь в старый литейный цех, прослуживший
двадцать лет защитой рабочим завода. Через несколько минут стены
здания сотряс мощный взрыв, а потом застрекотал «Печенег».
***
Ольга слушала окружающую темноту. За долгое время, проведённое в
подполе, из-за нехватки света у неё невероятно обострился слух.
Сначала она различала лишь стук ног по полу, затем научилась
слышать скрип половиц в дальних комнатах и далёкий шум дождя, когда
он начинался. Затем у слуха появились новые возможности, о
существовании которых Ольга никогда не подозревала. Когда отца не
было дома, и ей не мешал ЕГО шум, девушка улавливала другие звуки,
лёгкие и еле слышимые. Либо это был скрип старого, медленно
разрушающегося от влаги и гнили дома, либо это работали сотни
жучков, тут и там чуть слышно поскрипывая деревом. Как бы то ни
было, эти звуки стали доступны девушке, и ими она развлекала себя в
страшные минуты, когда можно было сойти с ума от одиночества и
тьмы.
Следующий уровень слуха появился тогда, когда Ольга поняла, что
может слышать себя. Стук своего сердца, скрип сустава давно
вывернутой вконец чокнутым отцом руки, чуть хриплое дыхание,
скрипевшее из-за болезни еле-еле внутри, наконец, собственные
мысли. Да, она ощущала их, чувствовала, как эти бесформенные
сгустки информации тяжело ворочаются в голове. И девушка постепенно
научилась говорить с ними. И с сердцем, которое после разговора с
ним успокаивалось, и с рукой — она начинала «ныть» тише, и с
головой, управляя мыслями и направляя их в нужное Ольге русло.
Вспоминала стихи, что читали с матерью и братьями, складывала
слова, как это делали давно умершие люди в толстых книжках,
называемых романами, пыталась вспомнить как можно больше
подробностей этих странных, чужих жизней, запечатлённых на
бумаге.