Пьетро Моретти, живописец. Не гений,
но и не бездарность.
Я снял пиджак и принялся
раздеваться, скидывая одежду прямо на пол.
Писаным красавцем Пьетро не был. Слишком
худой, с тонкими ногами-спичками и немного сутулый. Кожа
туго обтягивала ребра, но на животе и боках уже
начинал скапливаться жирок. Плечи были узкими, а вот руки,
в противовес им, выглядели жилистыми и сильными.
Жжение в районе солнечного сплетения все
усиливалось и усиливалось, и почти сразу отражение
в зеркале перестало быть черноглазым. Зрачки поблекли
и выцвели, засияли лучезарным светом.
Тогда я принес из шкафа
в спальне листы ватмана и развесил их по обеим
сторонам зеркала. На одних рисунках было запечатлено лицо
молодого мужчины в профиль и анфас, на других
я изобразил его в полный рост.
Вид спереди, с боков, со спины.
На полушаге и в прыжке.
Темные волосы с левым пробором были
выбриты на висках и затылке, глаза угрюмо смотрели из-под
надбровных дуг, лоб перечерчивали нити морщин, прямой нос слегка
изгибался из-за давнишнего перелома, а губы кривились
в ироничной ухмылке. Открытое лицо казалось смутно знакомым,
тут свою роль сыграло отдаленное сходство с хозяйкой клуба,
Софи Робер. Этот человек был несколько ниже Пьетро Моретти
и куда шире в плечах. С роста и стоило
начинать.
Жжение распространилось на все тело, кожа
стала очень теплой, даже горячей на ощупь. Воздух колыхался
вокруг меня как над раскаленной плитой. Я сделал глубокий
вдох, напрягся — и плоть потекла, словно размягченный
воск. В один миг тело просело на пять или шесть
сантиметров, опасно хрустнул и загорелся огнем позвоночник.
В него будто забили раскаленный штырь!
Я шумно выдохнул, пережидая, пока
отступит боль, а едва она немного утихла, усилием воли
раздвинул свое тело в плечах и нарастил мышечную массу
на руках. Те взорвались огнем, заломило ключицы
и скрутило ребра, но я уже сделал новый вдох
и рывком согнал с живота и боков скопившийся там
жирок. По большей части излишек плоти ушел вниз
и восполнил худобу ног. Колени подогнулись, лишь чудом удалось
не усесться на пол. Но устоял.
Обильная трапеза позволила прибавить
к собственному весу еще пару килограммов, за счет этого
новое тело вышло куда более мощным и плотно сбитым.
Тело? Да нет, пока лишь заготовка
оного.
Я вновь направил силу в руки
и заскрипел зубами от болезненного биения пульса
в голове. Но не остановился, не скорчился
на полу. Перетерпел. На следующем вдохе резкая боль
охватила всю грудную клетку, и ничего не оставалось кроме
как стиснуть зубы и шаг за шагом прорабатывать
и усиливать мышцы торса.