Глаза Штыка немного привыкли к темноте и стали различать легкое
голубоватое свечение, распространяющееся откуда-то снизу.
Обеспокоенный Штык чуть сместился корпусом, пытаясь рассмотреть
происходящее на первом этаже. Похоже, что светилась та самая
аномалия, из-за которой Хомяк отказался войти в здание через
дверь.
Штык коротко вздохнул и медленно расслабился, откидываясь назад,
чтобы опереться спиной о стену, но при этом не выпуская из вида
дальнее окно. В дверь, получается, зверь бесшумно не войдет, а если
полезет в окно на первом этаже, он его обязательно услышит. Прошло
еще несколько минут. Сердце почти перестало выстукивать беспокойный
ритм. Теперь можно попробовать разбудить Буля. Но Штык медлил. Он
размышлял, что если монстр шел по их душу, то давно бы уже стучал
когтями, копытами, или что там у него, по бетонным плитам, шуршал
бы гравием и остатками строительного мусора, но среди массы звуков,
которые различало ухо, не было слышно ровным счетом ничего
подозрительного.
Еще минут через пять Штык рискнул осторожно приподняться и
подойти к окну. Встав сбоку от оконного проема, он ждал, пока
очередной разряд молнии не высветит развалины поселка. Но внизу
никого не было, лишь блестящие мокрые камни и две старые покрышки,
нанизанные зачем-то на кусок арматуры в том месте, где Штыку
почудился монстр. Пожалуй, при некоторой фантазии их можно было
принять за зверя. Молния погасла, и за окном опять сгустился мрак.
Тихо переступая по замусоренному полу, Штык переместился ко второму
окну, и вновь замер в ожидании грозового разряда.
Сразу несколько молний, одна за другой, красиво расчертив небо,
целую секунду ярко освещали огромное поле травы и черную стену
далекого леса. Ни малейшего следа монстра. Штык замер в сомнениях:
особой впечатлительным он себя не считал, но картинка со страшным
монстром до сих пор стояла перед глазами. Или это все-таки мокрые
камни дали такой эффект?
Слегка успокоившись, но продолжая прислушиваться, Штык вернулся
к костерку. Время тянулось, но все оставалось спокойным. Постепенно
начала подступать сонливость. Руки и спина снова налились тяжестью,
а ноги, казалось, потеряли чувствительность, словно нижней частью
тела Штык уже заснул, а верхней еще бодрствовал по какому-то
странному физиологическому недоразумению. Но погрузиться в сон,
особенно теперь, когда за стенами здания, возможно, бродит
чудовищное порождение Зоны, Штык не мог позволить себе в
принципе.