- Вот тебе инструмент, а вон там — наши подушки и матрасы.
Задача: нарезать травы и застелить ею лежаки. Вопросы есть?
- Никак нет, товарищ генерал! - пытаясь выглядеть бодрым,
отрапортовал Хомяк. - Разрешите выполнять?
- Вперед. Я следом иду. Если что — прикрою.
За травой пришлось ходить трижды, но зато вместо старых досок,
наваленных в некое подобие лежаков, в комнате появились две мягкие
зеленые постели. Воздух немедленно пропитался запахом
свежесрезанной травы. Буль, аккуратно переложенный на мягкое,
блаженно замычал во сне и зарылся лицом в тонкие стебли.
Баррикада у входной двери потребовала лишь незначительных усилий
по ремонту и за четверть часа Штык с Хомяком полностью
заблокировали проход. Немного отдохнув, почти полностью разобрали
баррикаду на лестнице и у входа на чердак, перетаскав весь
деревянный мусор ко входу на «свой» этаж, и устроив из него
огромную «башню» под потолок, готовую рухнуть от легкого толчка и
полностью перекрыть проход. Теперь, чтобы быстро отгородиться от
опасности с лестницы, достаточно лишь обрушить «башню» из обломков,
а дальше стрелять поверх получившейся преграды.
Только после этого Штык разрешил Хомяку отдыхать, а сам
отправился осматривать самую верхнюю часть здания.
Все стены на лестнице и возле входа на чердак были покрыты
выбоинами от пуль. Разбитая в щепки массивная дверь словно пыталась
предупредить, что нет такой преграды, которую нельзя было бы
разрушить. Здесь же в изобилии валялись гигантские ребра какого-то
зверя и Штык сразу вспомнил огромный хребет возле крыльца. На полу
лежал толстый слой мягкой, но сухой, темно-коричневой грязи,
вперемешку с какими-то длинными перекрученными тряпками.
Чердак оказался длинным, темным и пустым. Только у самого входа
валялся полуразбитый шкаф, в одном из ящиков которого обнаружилось
два огарка свечей. Свечи Штык прибрал в карман: свет от костра на
третьем этаже будет ночью виден отовсюду, а небольшой огонек свечи
можно прикрыть даже ладонью.
Вернувшись в комнату, Штык обнаружил, что оба «бойца» спят,
растянувшись на постелях из свежей травы. Постояв немного в
растерянности, он забрался с ногами на подоконник и уселся в проеме
окна.
Где-то там, во внешнем мире, была середина дня. Здесь, серое
низкое небо скрадывало неистовый блеск солнца, превращая любое
время суток всего лишь в один из оттенков сумерек. Но и этого
приглушенного света было достаточно, чтобы охватить разом всю
картинку запустения и медленного умирания всего того, что когда-то
было смыслом существования нескольких тысяч людей.