Медленно накатывала черная меланхолия. Почему-то представилось,
как много лет назад здесь впервые кто-то рубил дикий лес, строил
первые здания, бурил скважины, прокладывал электрические и
телефонные кабеля, сеял хлеб... Целые поколения считали это место
своим домом, растили здесь своих детей, во что-то верили, на что-то
надеялись.
Все решилось в считанные дни. Люди бежали от кромешного ужаса, в
одночасье обрушившего всю их жизнь. Бежали, бросив свое хозяйство,
покидали в спешке поселок, спасая себя и своих детей. Много лет в
осиротевших домах жил лишь случайно заглянувший в распахнутые окна
ветер.
Но эхо прежней жизни еще пряталось где-то здесь, бродило в серых
сумерках, заламывало сухие руки и кричало печально на разные
голоса. В этих пронзительных звуках еще можно было угадать шум
работающих тракторов и комбайнов, жизнерадостный визг детей и
сонное бормотание стариков на завалинках, беззаботные вопли
подвыпивших работяг, идущих домой после смены, и тягучий
завораживающий напев колыбельной песни. А может и не колыбельной
вовсе - просто через несколько секунд уже хотелось лечь на землю,
крепко закрыть глаза, и провалиться в бездумную сонную черноту.
Женщина пела сильным грудным голосом, и хотя слов было не
разобрать, сердце болезненно сжалось в дурном предчувствии
неминуемой смерти, разрушения и печального забвения.
По щеке медленно катилась слеза, оставляя на коже прохладную
дорожку. Штык вздрогнул и широко раскрыл глаза. Колыбельная все еще
звучала в ушах, и, казалось, пронизывала все окружающее
пространство одной бесконечной печальной нотой.
- Мой генерал, - хрипло сказал Буль, и Штык отстраненно
посмотрел на своего «бойца». - Вы, извиняюсь... выть начали, мой
генерал. Вы бы не спали на окне, мой генерал. Так и вниз свалиться
недолго. Идите на мою постель, а я — посторожу. Получше мне уже.
Посторожу - как есть, не засну.
Со второй лежанки на Штыка испуганно смотрел Хомяк и в его
глазах читалось, что Буль не соврал, и «генерал Штык» действительно
только что выл во сне совершенно нехарактерным для себя образом.
«Ефрейтор» в это время поднялся с травяной постели и сделал
приглашающий жест рукой:
- Мой генерал, Вы нас всю ночь охраняли. Если вы не восстановите
силы, всем нам только хуже будет. Вам кошмары снились потому, что
вы сидя спали. Ложитесь. Ложитесь же!