– Через две ночи, – ответил он. – У вас там что-то действительно
ценное?
– Там лошади! – сказала Кира сдержанно, но не без некоторого
напора.
– В Республике Росс лошади вам не понадобятся. Ну, возможно, в
Секции Грин, но там вам дадут каких нужно скакунов. При этом
вакцинированных и с модифицированным нейро-интерфейсом. Такой
скакун не взбрыкнет и не лягнет!
Габриэль коротко хохотнул высоким голосом – будто взвизгнул.
– В конце концов, – продолжил он, – вам повезло попасть в поезд
Республики Росс, который поедет, пусть и не немедленно, в ту
страну, куда мечтают попасть тысячи бродяг ПоПо. Чем вы
недовольны?
Я вздохнул и промолчал. Кира тоже не произнесла больше ни слова.
Мы оба понимали, что спорить бесполезно: поезд вряд ли остановится
снова по прихоти “мигрантов-слэвинов”. И как прикажете забрать на
поезд мусоровоз? А лошадей?
Габриэль в своем изменчивом балахоне прошел несколько шагов по
коридору, остановился, провел ладонью по “шрифту Брайля”. В стене
открылся вытянутый шестиугольный проем.
– Прошу в мою хату, – пригласил росс и почти что улыбнулся. По
крайней мере, губы у него самую малость растянулись. – Это экохата,
вас такими не удивишь – вы ведь сами из лона природы... Хотя...
кому я объясняю? Заходите и сами поймете.
Мы вошли. Купе было просторное, намного просторнее стандартного
из эпохи буржуев, о которой я никак не мог забыть. Наверное, и
тогда были такие купе – в специальных элитных вагонах для очень
богатых Буратино. “Экохата” Габриэля состояла из двух помещений.
Стены и потолок вроде бы деревянные, источающие даже специфический
древесный запах. На стенах висят небольшие картинки, вроде бы
обычные, но изображение двигалось, будучи зацикленным, как
гифка.
Всадник на коне, с тающим на дыбы... Облака медленно ползущие
над горами... Бурное штормовое море...
Ничего особенного.
Компактный круглый столик вытесан из огромного пня. Для ног тех
людей, кто пожелал бы сесть за него, вырезаны округлые углубления.
Три стула также вырезаны из пней, но поменьше. На них мягкие
вязаные подушечки, очень домашние на вид. На столе сиротливо лежал
желтоватый лист пергамента, рядом с ним стояла чернильница с
гусиным пером. Пол устилали соломенные татами.
Открытая дверь в другое помещение занавешена пестрой тканевой
ширмой. Видимо, экохата не предполагает использование тающих по
желанию внутренних дверных проемов. Или это личное предпочтение
Габриеля.