- Чем? – он скривился, и умело сплюнул под ноги. – Тем, что ты
почему-то нравишься нашим девчонкам! А нам это не нравится!
- Примите мои соболезнования! – оскалился я.
В прошлый раз до драки не дошло, и конфликт тлел, не угасая, до
самого моего отъезда. Порой мальчишеские обиды разгорались,
прорываясь в реал тычками, подножками и прочими гадостями, но нынче
– извините. Хватит мне быть терпилой! И я стал задирать
мальчишей:
- Ну, что? Зассали? Вас же восемь – на одного! Есть желающие
получить по морде? Только в очередь давайте, в очередь!
И мне удалось-таки проколупать хрупкую плотину неуверенности,
удерживавшую одноклассников от рукоприкладства. Лично я не люблю
драк, меня сложно вывести из себя, но уж, если это удалось, то
«завести» обратно еще труднее. С самого детства колотится в голове:
«Не трусь! Не трусь!», а память о прошлых унижениях мотивирует пуще
медалей.
На меня бросилось сразу четверо. Замахали кулаками, съездили в
челюсть, выбили пыль из куртки – я не успевал отбиваться, но злость
всё накручивала и накручивала меня. Искры из глаз! Это Вовка
звезданул в подбородок. Я аж «поплыл», спиною падая на изгородь –
оцинкованные колючки вцепились в куртку, прорывая болонью.
Встряхнувшись, заехал Вовану локтем, ногой достал Димку, и меня
заново окружила потная, пыхтящая круговерть. Я и сам захекался,
уставая давать отпор, а удары сыпались и сыпались, пробивая
слабеющую оборону. Пацаны больше мешали друг другу, но давили
числом, а я изнемогал, тупея и заботясь лишь об одном – как бы не
упасть.
Внезапно "мстители" расступились, и на меня вышел Адамадзе,
щурясь подбитым глазом. В руке Васька неумело крутил свой нож с
наборной рукояткой.
- Порежу! – хрипло вытолкнул он, полосуя воздух и отпуская
матерки.
Я прянул в сторону, и нога предательски скользнула по мокрой
глине. Но и мой противник изогнулся, ловя равновесие, как неумелый
фигурист на катке. Едва не падая, он взмахнул ножом – и я
почувствовал, как лезвие обожгло щеку, распарывая кожу и пуская
кровь.
Адамадзе испуганно отшатнулся, тараща черные глаза, и вдруг
плаксиво изломил губы, выбрасывая орудие преступления, как будто
оно жгло ему руку. Нож сверкнул, и булькнул в бочке с мутной
водой.
- Вы что делаете, дураки? – тонко крича, подскочила Алла, и
набросилась на Ваську, на Вована, мутузя всех разом. – Дураки!
Дураки какие!