- Благодарю.
- Позвольте представить членов моей
гильдии и моих родственниц. Марина – моя внучка, нынешняя глава
гильдии, при которой я состою регентом. Оретта – моя дочь. Дорофея
и Агата – мои невестки… Во всяком случае, пока ещё, - взгляд
Мерцеллы, брошенный на троицу римлянок, был отнюдь не угрожающим,
можно сказать, даже отечески-добрым, однако они почему-то
съёжились. – В общем, я была бы весьма признательна вам, сир
Вершинин, если что-то удастся разузнать о моих родственниках…
- Разумеется, - кивнул генерал. –
Если ваши сыновья попали в плен – мы, безусловно, выдадим их. Без
всяких условий. Если же нет…
- В таком случае хотелось бы их хоть
похоронить как должно… - вздохнула Мерцелла.
- Это будет… непросто, - признался
Вершинин. – Но мы постараемся сделать всё возможное.
- Ты так спокойно говоришь о
похоронах с теми, кто их и убил, матушка, - зло бросила та из
римлянок, что была помоложе. Вяземский отметил, что, как и Марина
(удивительно привычные имена здесь всё-таки…), внешне она походила
на Мерцеллу – тёмные волосы, тёмные глаза. – Наша честь
требует…
- …тебе сейчас помолчать, Оретта, -
спокойно перебила её женщина. – Они не младенцы – за ними было
право решать, право совершать ошибки… и право платить за
них.
- Ты всегда была ужасной матерью! –
запальчиво выкрикнула Оретта, вскакивая на ноги.
- Зато я всегда была хорошей
управляющей, - скучающим тоном сообщила Мерцелла, а затем подбавила
в голос металла. – Сядь! И ради всех богов – замолчи. Мы здесь не
одни. И пока ты таскала за космы невесток – тебе ведь тоже было не
до родственных чувств. А тут о семье неожиданно вспомнила. Если бы
ты неожиданно начала раздеваться, это и то было бы натуральнее для
тебя, дочь моя.
Это она вовремя вспомнила – про то,
что кроме собственно членов семьи Фортос рядом находились и другие
люди... Не знающие или крайне скверно знающие новолатынь, по правде
говоря. Впрочем, Ливия хоть и уткнулась в тарелку с чем-то вроде
ростбифа, но между делом продолжала негромко бубнить себе под нос,
переводя перепалку римлянок.
- Прошу меня простить, господа, за
это… - с дипломатичной улыбкой начала было Мерцелла.
Но тут позади Вяземского послышался
аппетитнейший зевок, а затем уже вполне знакомый голос, произнёсший
на чистейшем русском:
- Всем доброго утречка!