Получив зафиксированное видеокамерой
разрешение, Владимир приступил к исцелению. При возможности
исцелить ДЦП за один день, он, помня виртуальные наказы предков,
потратил пять, после каждого сеанса симулируя усталость. Спектакль
удался потому, что ни мать, ни дед, ни отец внимания на актёра не
обращали, целиком и полностью поглощённые наблюдением за родной
кровиночкой, которая к обеду пятого дня сумела без детских костылей
самостоятельно пройти вдоль стены пятнадцать шагов. Красные и
розовые пятна аномалий головного мозга мальчика обрели ровный
светло-салатовый оттенок.
На следующий день знакомые майора
привезли к Владимиру взрослого, двадцатипятилетнего парня, глянув
на которого он сразу отказался браться за исцеление.
- Не смогу, - просто и без затей
сказал он матери инвалида, - я не умею лечить чёрные аномалии в
мозгу. Они не убираются. Там все энергетические связи уже мертвы.
Нечего, понимаете, лечить.
- Вы же ещё не пробовали! – пыталась
увещевать мать парня. – Вы только попробуйте. С Юрой же получилось,
чем мой Паша хуже?
- Он старше. Юра ещё маленький и
растёт, мозг, говоря по-простому, не закостенел с возрастом,
нарушения не стали окончательно необратимыми, понимаете? Не хочу
давать вам ложную надежду. Мне жаль, но я не смогу помочь Павлу, -
покачал головой Чаровников.
- Будь ты проклят! – взвизгнула
женщина, кинувшись на Владимира и едва не вцепившись ногтями ему в
лицо, и быть физиономии несостоявшегося целителя располосованной,
не перехвати майор Баталин дамочку за талию. – Будьте вы все
прокляты! Прокляты, прокляты!
Сплюнув под ноги, Владимир молча ушёл
в дом и захлопнул за собой дверь. Слава она такая – палка о двух
концах…
*****
Напоминая видом большого вальяжного
сенбернара, семейный врач Валерий Иннокентьевич Дужин, сдёрнув с
носа очки, тяжело, по-собачьи вздохнул. Будь проклят тот день,
когда он согласился подменить своего уехавшего «на воды»
престарелого коллегу, более четверти века наблюдавшего одного из
элитных пациентов губернии. Кто бы знал, сколько нервов придётся
потратить на этого высокомерного желчного и ворчливого старика,
цедящего каждое слово через губу. То-то Семён Николаевич бежал на
курорт впереди собственного визга, Валерий и сам бы сейчас с
радостью сбежал бы куда-нибудь подальше от графа, выпившего из него
все соки.