Всё началось в кафе – здесь их
называют «кофейни». За время недавнего путешествия мы, все трое,
пристрастились к хорошему кофе – Татьяна, впервые открыла для себя
этот дивный напиток, мы же с Марком, обновили давнюю привязанность.
И вот, увидев на бульваре вывеску с чашкой и россыпью зёрен, мы не
сговариваясь, повернули к гостеприимно распахнутым дверям.
Кофе в заведении оказался так себе, а
цены, наоборот, способны были ввергнуть в оторопь человека
неподготовленного. Но тут уж ничего не поделать – культура
употребления ароматного напитка в Стране Советов ещё не сложилась,
и кофе, тем более, сваренный по всем правилам, проходил по разряду
дорогостоящей экзотики. Зато выпечка, крошечные песочные корзиночки
с заварным кремом пяти различных видов, были выше всякой критики, и
мы успели уполовинить блюдо с этими лакомствами, когда взгляд мой
упал на женщину за столиком у окна.
Она сидела к нам вполоборота, и лица
я разглядеть не мог – но, тем не менее, испытал острый
электрический укол узнавания. Елена Андреевна Коштоянц, красавица
моя ненаглядная! Как всегда, убийственно элегантна: жакет в крупную
шотландскую клетку, длинная, заметно ниже колен, юбка цвета беж,
собранная в мелкую складку. На стройных ножках зимние ботиночки,
отделанные мехом – разумеется, на неизменных каблучках. На
очаровательной головке шляпка, которую она, пользуясь извечной
женской привилегией, не стала снимать, зайдя в кофейню. Словно и не
в столице Советской Украины она, а на парижском бульваре - зашла,
села за привычный столик, и гарсон принёс ей то же, что и приносит
каждый день, когда она посещает заведение.
Я смотрел и удивлялся, как это мне в
голову пришло сравнить эту великолепную женщину с Есфирью
Соломоновной. Вот что значит чересчур долгое воздержание…
Она, несомненно, почувствовала мой
взгляд, но оборачиваться не стала. Раскурила тонкую дамскую
сигарету на длинном мундштуке, глотнула кофе из крошечной чашечки –
и только тогда непринуждённо сменила позу – так, чтобы иметь
возможность встретиться со мной взглядами. Я сделал над собой
невероятное усилие и повернулся к Марку, как раз затеявшему с
Татьяной спор о том, следует ли им, как комсомольцам, передать
полученные «премиальные» в Осоавиахим или, скажем, на нужды
индустриализации - или можно оставить себе пару-тройку сотен?