– Вот кого враз замуж выдадим. Многим ваша красавица Олеюшка по
сердцу, кабы не старшая, уже давно бы ваше крыльцо женихи
оббивали.
Зардевшись, Олея опустила лицо, и бочком направилась в сторону
кухни.
– Неужто с нашей яблони такой добрый урожай вышел? Как-то я
просмотрел, когда поспели, а моя умница-хозяюшка углядела.
– Наши еще не поспели, батюшка, – негромким певучим голосом
отозвалась девушка, – Это мать Януша поделилась, велела передать
моей матушке, и кланяться.
– Кажется, догадываюсь, от кого первых сватов ждать будем. –
хохотнул Далибор, – Добро, добро. Януш парень ладный, семья
крепкая, и слова супротив не скажу.
Олея еще ниже наклонила голову, скрывая довольную улыбку.
– Но младшую вперед старшей выдавать не буду! – мужчина снова
посмотрел на другую дочь, и голос его снова стал чужим и холодным,
– Чего расселась, как квашня? Капуста не полота, гуси не кормлены,
а она сидит, и про себя насмехается! Только даром свой хлеб ешь.
Скройся с глаз моих!
Не дожидаясь повторного приглашения, Эвелиса поспешила выскочить
из избы. Сердце гулко колотилось в груди, а в горле щипало от
бесконечной несправедливости. Но горечь в душе, еще не повод
отлынивать от работы, надо довершить прополку.
Скатываясь по щекам, слезы падали на листья капусты, а уже с них
на жирную черную землю. Ну и пусть. Урожаю вреда от этого не
будет.
Когда солнце склонилось к горизонту, Эвелиса подоила коров,
закрыла птицу, и оставив молоко в сенях, тихо прошла в избу. Тяжко
быть чужой в отчем доме, да видно доля ее такая. Мать суетилась на
кухне, негромко напевая под нос. Заметив старшую, она поджала губы,
и кивнула на стол.
– Поешь болезная, авось раздобреешь. Я тебя к ужину кликать не
стала, батюшка не в духе шибко, не стоило тебе лишний раз на глаза
ему показываться. Ну ничо, к утру придобреет, не впервой чай.
Тихо опустившись на самый край лавки, девушка взяла остывший
картофель, и начавший подсыхать хлеб. Кусок в горло не лез, но
сделав над собой усилие, она жевала, без аппетита, не чувствуя
вкуса.
– Угораздило же тебя уродиться такой нескладехой, – бурчала под
нос мать, нарезая яблоки, – Аль сглазил меня кто, когда тобой
ходила. Так вроде и оберегов не снимала, и на гнилую воду не
смотрела, а все ж не убереглась. За то и маюсь, как наказанная.
Поела? Так ступай с кухни, не береди мне душу.