Неприглядное зрелище. Неприглядное и тревожное.
Сотник вытер ладони о замызганные штанины, вернулся
к могиле и уселся на ствол вывороченного
из земли вяза. Увиденное ему не понравилось. Весьма
не понравилось.
Давным-давно, чуть ли не в прошлой жизни, когда
Густав бродяжничал и водил знакомство с разным отребьем,
он вдоволь насмотрелся на опиумных курильщиков. Конченые
людишки. Но так ли он теперь от них
отличался?
Те грезили о затяжке дарящей блаженное забытье отравы,
ему для полного счастья хватило бы и крупицы
потусторонней силы. Скверны, как пренебрежительно именовали
ее недалекие святоши.
Впрочем, даже сейчас Сирлин продолжал презирать тех вконец
опустившихся бродяг. Они сами выбрали свой путь. Он оказался
заложником семейных тайн и ничего изменить в своей жизни
уже не мог. Другое дело, что никогда к этому особо
и не стремился.
И уж точно Густав не собирался подыхать
от жалости к самому себе в этом забытом всеми
Святыми лесу.
Утопиться в болоте?
Как-нибудь в другой раз.
Кое-как приведя в порядок всклокоченную шевелюру, Густав
подрезал бороду и кинул кинжал к валявшемуся
на земле мечу. Потом избавился от засапожного ножа,
вытряхнул из дорожного мешка кольчугу и, посильнее
напялив шляпу, зашагал в сторону тракта.
Сколько бы он ни просидел в чащобе —
о нем не забудут. Жнец не из тех, кто прощает
плевки в лицо. А уж на забывчивость Виктора
Арка рассчитывать и вовсе глупо. Нет, единственное, что
оставалось сотнику, — это как можно быстрее сбежать
на полдень. В Драгарн. В Алезию. На худой
конец — в Пахарту. Там его не достанут. Там можно
будет переждать лихое время.
К тракту Густав вышел уже под вечер. Первым делом
он нарвал лопухов и вычистил заляпанные болотной жижей
сапоги, потом осмотрел одежду и недовольно поморщился.
Солдатская куртка с темным пятном на месте споротой
эмблемы полка и давно не стиранные штаны
респектабельности бывшему сотнику не добавляли. С другой
стороны, таких вот непонятных персонажей сейчас пруд пруди.
В глаза он бросаться точно не будет, а это
главное. На крайний случай в подклад куртки нужные бумаги
зашиты. И золото — на золото надежды было даже
больше, чем на поддельную подорожную.
Выбравшись на заросшую высокой пожухлой травой обочину,
темный сотник с четверть часа подыскивал подходящее место,
потом приглядел заросли только-только начавшего облетать орешника
и уселся на лежавший неподалеку от них плоский
камень. Если поедут солдаты или еще какой беспокойный люд —
сигануть в кусты проблемой не станет. А торговый
обоз или почтовая карета тут волей-неволей ход замедлят: сразу
за его камнем тракт круто поворачивал, огибая болотину.