Когда я пришёл в себя, ничего не болело. Вит сидел рядом и
держал меня за руку.
— Очнулся? Всё хорошо?
Я кивнул.
— Встать можешь?
Опираясь на его руку, я поднялся.
— Пришлось занять жизненной силы у господина дознавателя, чтобы
исцелить тебя. Хорошо, что чары страха, распугавшие стражу, на него
не подействовали. И, что бы он там ни думал, убивать его я не
стал.
Человек, лежавший в стороне, был определённо жив и очень-очень
зол. Он был связан по рукам и ногам, с кляпом во рту и яростно
сверлил Вита взглядом.
Я тоже посмотрел на Вита, он похлопал себя по груди, испачканной
кровью:
— Сердце Силы здесь — теперь мне хватит сил, чтобы защитить нас,
и мы уедем отсюда навсегда. Ты, я, твоя мама. И Пушиста.
И Вит улыбнулся в четвёртый раз. Мне.
Шаг. Ещё шаг. Неподвижные
деревья в ночной тишине кажутся вырезанными из чёрной бумаги. Во
всей деревне ни огонька. Домашние тени испуганно жмутся к стенам и
заборам, стараясь не попасть ему под ноги. Юрген на них и не
смотрит. Что ему до теней – амулет, зажатый в правой руке, ведёт
его прямо к дому старосты.
Юрген подходит к дому,
знакомому с детства. Криво усмехаясь, оглядывает разросшийся
палисадник и широкое крыльцо под навесом с резными перильцами.
Запрокидывает голову, рассматривая высокую крытую черепицей крышу и
венчающую охлупень деревянную волчью морду.
Юрген мог бы прямо сейчас одним
движением уничтожить этот дом, когда-то казавшийся настоящим
дворцом, и всю деревню, где ему никогда не были рады. Но он не
станет, нет. Куда интереснее увидеть лица бывших односельчан, когда
они поймут, зачем он здесь.
Он подносит амулет к двери. По
золотому диску с синим камнем в центре пробегает искорка – и дверь
медленно открывается.
Внутри темно, но Юрген видит,
как кошка. Бесшумно обходит комнаты, а их у старосты много.
Помнится, матери приходилось часами отмывать полы, сметать пыль с
мебели и безделушек, отдраивать посуду. Он и видел-то её только по
утрам, когда она готовила завтрак, пряча заспанные
глаза.
Он хотел помогать матери,
убирать дом вместе с ней, но старостина жена запретила. Поэтому
маленький Юрген уходил за деревню, в лес, и там игрался с шишками,
палой листвой и изредка – трупиками мелких лесных
зверюшек.
А всё потому, что его мать была
ведьмой. По крайней мере, так ему объяснил однажды выпивший
мельник.