– Мать твоя, чтоб её нечистый
унёс, ведьма! И ты, ведьмино отродье, всех нас должен благодарить,
что мы тебя с матерью в лес не выгнали! А коли осталась, так пусть
отрабатывает – да. Ей не только полы мыть надо, ей…
Мужик хотел сказать ещё что-то,
но старший старостин сын, Бирни, прогнал мельника, одарив мальчишку
брезгливо-сочувственным взглядом.
Юрген встряхивает головой,
отгоняя воспоминания. Годами хотел вернуть Бирни тот единственный
взгляд, которым его удостоил старостин наследник. Вот и пришло
время.
Он подходит вплотную к спящему
хозяину дома. Протягивает руку с амулетом – и человек вскакивает,
ошалело вертя головой и силясь понять, что случилось.
– Здравствуй, Бирни, – негромко
произносит Юрген.
– Кто вы?! Что вам нужно? Как
вы сюда…? Откуда?!
А он вовсе не такой высокий и
крепкий, каким казался когда-то, отмечает пришелец, вызывая на
ладони синеватый огонёк.
Бирни давится вскриком и
пытается отползти, барахтаясь в мягком одеяле.
– Не бойся, – губы незнакомца
кривятся в улыбке, от которой напуганному человеку делается совсем
нехорошо. – Ты ведь староста теперь, так?
Человек судорожно кивает, не
сводя завороженного взгляда с сияющего шара на ладони
пришельца
– Смотри, староста, я тут по
делу.
Юрген протягивает амулет в
сторону человека, и золотистый диск загорается. Его ореол
постепенно обрисовывает силуэт замка и хищной птицы, парящей над
ним.
– Хранитель? – хрипит Бирни,
кашляет и торопливо добавляет. – То есть, я хотел сказать,
посланник Ордена Орла?
– Грифа. Не Орла, – мягко
поправляет Юрген, с удовольствием глядя, как уходят последние
краски с лица старосты.
– Каратель… – еле слышно
лепечет Бирни.
– Да не бойся ты так: все свои,
– продолжает Юрген, растягивая губы в широкой ухмылке. – Не узнал
меня?
Он опускает правую руку с
амулетом в карман и подносит левой магический свет к лицу. Бирни
щурится, силясь рассмотреть таинственного гостя.
– Нет, прошу прощения, Ваша
милость…
– Я когда-то жил здесь. А когда
мать умерла, вы меня прогнали.
Глаза Бирни распахиваются так
широко, что в глазницу легко пролезла бы крыса. Юрген видел такое
однажды. Нынешний староста молча шевелит губами, и Юрген возвращает
ему тот взгляд из детства: да, мне немного жаль тебя, но какой же
ты гадкий.
Легче от этого не становится.
Вообще ничего не меняется, а он так ждал этого момента. Юрген
кривится, как от зубной боли, словно в мягком хлебе на зуб попался
твёрдый камушек.