Нет!
Нет…
Этого не может быть. В
библиотеках Ордена написано чётко: "жёлтые глаза и кошачьи зрачки –
признаки мортиса". Злобной человекообразной твари, что сеет
разрушения и смерть своей чёрной силой. Тварь умеет притворяться
человеком и очень опасна.
Юрген смотрит на свои руки и
видит потемневшие ногти, ставшие в два раза длиннее. Кожа на кистях
снежно-белая, а сосуды под ней словно налиты тьмой.
Но ведь он работает на Орден
уже одиннадцать лет. А до этого пять лет учился. Каждый день
общался с настоящими и будущими хранителями, карателями и
дознавателями. И никто ничего не заподозрил.
Так не бывает.
Нет, это какое-то заклятье,
туманящее разум. Да. Именно так. Издыхая, тварь навела на него
морок. Он убеждает себя и почти верит, старательно не думая о том,
что мощь его защитных чар не по зубам усмерти.
Пристально смотрит на руки, и
они кажутся почти прежними. Почти человеческими.
Когда проходит целая вечность,
и небо начинает светлеть, он разворачивается и неверными шагами
идёт обратно в деревню.
Бирни ждёт его за
околицей.
За его спиной горланят петухи,
где-то настойчиво мычат коровы и размеренно, как заведённый, лает
пёс.
Чем ближе подходит Юрген, тем
сильнее бледнеет староста. Но смотрит решительно и тяжело. Совсем
не так, как ночью в своей спальне.
– Идём, – мрачно роняет Бирни,
поворачивается и шагает вдоль околицы, словно не сомневаясь, что
каратель послушается.
И Юрген идёт следом, чтобы
услышать то, что знает Бирни. А он точно что-то знает.
Староста ведёт его к речке.
Через хлипкий мостик на тот берег. Мимо общинного поля.
Останавливается аккурат тогда,
когда Юрген собрался его окликнуть. Поворачивается к карателю и
спрашивает, хотя по глазам видно, что знает ответ:
– Убил?
Юрген раздражённо пожимает
плечами и отмахивается.
– А она ведь всех нас защищала,
– горько вздыхает Бирни. – Ну да ты, видно, и сам
знаешь.
– Вырастили усмерть себе на
защиту? Какие молодцы, – едко усмехается Юрген. – Сколько
королевских законов и предписаний Орденов нарушили?
– Не мы. Предки наши. Защитница
нас уже лет триста бережёт… берегла.
Молчат. Юрген смотрит на
старосту. Тот глядит в сторону.
– Всё ещё смотреть на меня
тошно? Прямо детство вспоминаю, – Юрген хочет непринуждённо
рассмеяться, но перед глазами всё ещё стоит невозможное жуткое
отражение, и он лишь кривит губы.