За дверью послышались голоса — и Дженс замер, перестав
дышать.
— ...хорошо. Его найдут, милая, не волнуйся, — сочувственно
говорила пожилая женщина.
В ответ послышалось что-то невнятное, совсем тихое.
Дженс наклонился, ухватил выглядывающий из-под кровати детский
ботинок и прыгнул к окну.
Под бормотание дверь начала открываться, но Дженс уже перемахнул
через подоконник и, оказавшись снаружи, с невозмутимым видом начал
насвистывать, неспешно вышагивая прочь от дома.
Ботинок сунул в поясную сумку.
Главное, идти медленно, лениво и не торопясь. Тогда никому и в
голову не придёт, что он только что вылез из чужого дома с
украденной вещью пропавшего ребёнка.
...Раньше всё нужное добывал отец. Искал заказы, закупал
провизию, находил укромные места, где можно оставить Бена, пока сам
он, с Дженсом или без, выслеживал монстров и убивал
их.
Теперь обо всём должен думать Дженс.
Воспоминания об отце снова отозвались болью и яростью. Он и сам
не знал, чего там, внутри него, больше.
Отец тогда шёл по следу ведьмы. Та в панике бросилась в город —
отец погнался за ней и сам был пойман служителями Ордена. Его
обвинили в одержимости и сожгли. Дженс ненавидел убийц, но понимал,
что мстить целому Ордену — самоубийство. Отец накрепко вбил ему в
голову правило: “Рассчитывай силы!” Потому Дженс беззвучно выл на
полную луну, но в город не полез.
Другое дело — Бенни. В день, когда Дженс почуял гибель отца — не
верил, не хотел верить, но знал, что отца больше нет, — брат
впервые за много лет улыбнулся. Дженс вызверился на него, сорвал
злость, с мрачным удовлетворением чувствуя, что голос звучит совсем
по-отцовски.
Но легче не стало. Наоборот, стало мучительно неловко наедине с
братом, который, казалось, увидел призрак отца, шарахнулся вглубь
себя и заперся там на замок.
Дженс потому и привёз его сюда, в место тихое и спокойное, чтобы
мирно перезимовать и вернуть то хрупкое доверие, которое было между
ними.
Вот и их временный дом.
Чужими не пахло, магией тоже. Всё хорошо.
Бенни сидел в кресле, хотя Дженс думал найти брата в шкафу.
— Вот, принёс, — ответил он на немой вопрос, протягивая мятый
детский ботинок.
Бен схватил его, словно долгожданный подарок, привычно не
коснувшись чужой руки. Сполз на пол, лёг, сжал мятую свиную кожу и
зажмурился, призывая видения.