Вдоль позвоночника пробежал холодок. От орденцев остро и
неприятно пахло их магией и какими-то благовониями. Пёс внутри
беззвучно оскалился, но вырваться на волю не пытался. Дженс
мысленно усмехнулся, представив, как они посмотрели бы на него в
другом обличии.
Доволок поэта до дома: благо, показывать повороты тот был ещё
способен. Захламленный пустой дом был на редкость неуютным, а
карета оказалась дешёвой и крошечной. Но мальчишкой нигде не
пахло.
Оставив поэта храпеть на потёртой софе, Дженс удалился.
Бенни выглядел помятым и измотанным. Дженс понимающе кивнул и
спросил:
— Что видел?
— Мальчик жив, — Бен слабо улыбнулся. — А если по делу, то камни
в подвале небольшие, ровные.
Он развёл ладони на полфута и обозначил в воздухе округлое
подобие кирпича.
— А, ещё там пахнет чем-то кислым.
Запахи в видениях брат улавливал редко. Другие ясновидящие —
никогда.
— Кислым, как что? — заинтересовался Дженс.
Бен повёл плечом:
— Не знаю. То ли растением, то ли тестом. Но неприятно.
Пивное сусло! Это должен быть пивовар.
Дженс поднялся со стула и начал ходить из стороны в сторону.
Пёс внутри подобрался: давай, мол, пойди и заставь его
признаться. А потом убей!
Дженс ощутил, как оскал обнажает зубы, как тянутся ногти на
руках, обретая нечеловеческую остроту, как... нет, ещё не время. Он
заставил себя замереть.
Осади пса в себе. Этому отец его тоже учил. Покажи, кто хозяин.
Будь сильным.
Бенни замер, стараясь не дышать, но Дженс не заметил.
На секунду мир вокруг взорвался всполохами запахов и звуков,
недоступных человеку. Цвета выгорели в серый и чёрный. Но Дженс
мысленно рявкнул на пса — и мир снова стал пёстрым, тихим и
пресным.
В Пивную слободку Дженс отправился утром.
Старого Хью здесь знали все. И его отца, и деда. Дом у них
раньше стоял на соседней улице, в Каменном тупике, за пределами
слободки. Пивом-то только отец Старого Хью начал заниматься, дед
всё путешествовал. В молодые годы, говорят, клад нашёл — его,
видать, и спускал весь остаток жизни. А прожил старикан долго. Да и
папаша Старого Хью только в позапрошлом году преставился —
девяносто девять стукнуло! И до последнего дня сам на пивоварне
распоряжался. Ох, и крепкий был старик!
Долгожители, значит. Интересно.
Дед заморскими настоечками баловался, а вот папаша Старого Хью
стал пиво варить. Поначалу его принимать в гильдию не хотели, но он
и взнос огромный не чинясь заплатил, и пивом по особому рецепту
угостил Совет Пивоваров. Хорошо пошло то пиво!