— А где этот… Леший?
Я осторожно покосился на Лёху. Тот
лежал неподвижно и смотрел на меня. «Молчи», — прочёл я в его
глазах.
— Был здесь… — осторожно соврал я.
Впрочем, почему соврал? Действительно ведь был здесь. И есть.
— А теперь где?
В недоумении я развёл руками:
— Лопата — вот…
Лопата валялась в полуметре от
Лёхи.
— Найду — дыню вставлю, — кровожадно
пообещал Горкуша. — Поперёк!
Нахлобучил панаму и двинулся
сердито-расхлябанной походкой в сторону стартовой батареи. Рядового
Лешего он там, разумеется, не встретит. А значит стоять на тумбочке
со штык-ножом суждено рядовому Клепикову — он сейчас возле курилки
верблюжью колючку вырубает.
Лёха тем временем шевельнулся.
— Говорил же: лежи не двигайся… —
упрекнул он.
— Как это ты?..
— Молча!
— Да я заметил, что молча… Ты что,
глаза отводить умеешь?
Лёха вздохнул:
— Когда-то умел…
— Эх ни хрена себе! А сейчас это что
было?
— А сейчас, видишь, замереть
пришлось. Вот если бы в лесу... Там хоть пляши — никто не заметит.
А тут чуть шевельнулся — вмиг углядят!
— То есть в лесу, значит,
попроще…
— Ну а как же!
— А ты не из цыган, Лёх?
— Из леших я…
Тут со стороны солдатского городка
подкатил третий самосвал — и взялись мы снова за лопаты.
***
С этого дня мы с Лёхой как бы
поменялись ролями: уж больно показалась мне интересной эта наша
новая игра в лешего. Я спрашивал — он отвечал. Я его ловил на
вранье, а он выкручивался. И выкручивался, доложу я вам,
виртуозно.
Следовало, правда, выбирать для таких
бесед место и время. А то, помню, перепугали однажды чуть не до
полоумия «шнурка»-узбека из нашего призыва. Послушал он нас,
послушал, потом вскочил с груды только что разгруженного щебня и
жалобно закричал:
— Д-дураки!..
И кинулся прочь.
С тех пор поостереглись. Если и
развлекались подобным образом, то наедине, без лишних ушей.
— Значит, говоришь, скорчил ты его
морду… И сейчас тоже корчишь?
— Да как тебе сказать… Привык за два
месяца. Вроде приросла…
— Ладно! А кого-нибудь другого
скорчить — слабó? Рядового Горкушу, к примеру…
— Ну его на фиг! — По-моему, Лёха
даже содрогнулся слегка, представив такую попытку.
— Хорошо, не Горкушу… — поспешил
исправиться я. — Меня давай.
— Я что, за всех служить подряжался?
— вспылил он. — Мне вон одного Лёхи Лешего за глаза хватает!
— Нет, ну я ж не прошу тебя в самом
деле прикинуться! Я спрашиваю: можешь или нет?