Проснулся я от тихого мелодичного пения.
Эл сидела рядом и, медленно раскачиваясь, кормила грудью своего
младенца. Ребенок был укутан во вторую половину ее оторванной юбки,
и я видел лишь маленькую голову с жидкими рыжими волосками и
крохотную красную ручку, цепко ухватившую Эл за косу.
От вида кормления мне тут же захотелось есть. Не в силах
совладать с чувством голода, я тут же зарыдал.
Эл подтянула меня к себе, что-то ласково произнесла и свободной
рукой взяла меня. Младенец, побеспокоенный суетой, тут же бросил
грудь и закричал. Но Эл поспешила достать вторую грудь и приложить
меня к ней, а ее младенец тут же продолжил есть.
Я ни секунды не колебался, а тут же приложился к груди. Запах
молока в буквальном смысле опьянял. А вкус этого молока показался
самым чудесным. Лучшим чем то, что я когда-либо пробовал.
Я не испытывал ни капли отвращения, хотя в других
обстоятельствах ни за что бы ни стал пить грудное молоко, да еще и
прямо из женской груди. Но сейчас это было вполне естественно.
Сейчас это был вопрос выживания.
Младенец Эл, наевшись, уснул. А я продолжал есть и есть, пока Эл
не вскрикнула и не отняла у меня грудь. Видимо, еда закончилась, а
я так и не ощутил чувства сытости. Но это все же лучше, чем
смоктать хлеб.
— Тайлария, — сказал мне Эл, указывая на младенца.
Она произнесла еще несколько фраз и снова показала на своего
ребенка. Даже приподняла меня, чтобы я мог получше его рассмотреть.
Но глядеть там было особо не на что. Обычный красный сморщенный
новорожденный. Но из того, что сказала Эл, я догадался — это
девочка.
Странно, язык точно был мне незнаком, но где-то в глубине
подсознания, я его узнавал. Словно я знал этот язык очень давно, а
потом забыл.
Эл продолжала говорить, она уложила меня рядом с Тайларией, а
сама достала сверток с остатками еды и принялась есть.
Я смотрел на младенца и думал о том, что теперь у меня есть
сестра. Пусть и не родная, но сестра. У меня не было сестры в
прошлой жизни. Но почему-то я помнил, что когда-то в другой жизни
сестра у меня все же была. Я помнил, что заботился о ней, я защищал
ее, а она в ответ дарила мне свою любовь и заботу. Когда-то очень
давно, жаль, что я почти не помню ее.
Тайлария открыла глаза и уставилась на меня.
«Ну здравствуй, сестренка», — мысленно поприветствовал я ее.