— Карим хочет создать
отряды зачистки.
— Какие ещё отряды
зачистки? – воскликнули в один голос ходоки.
— Старый надумал,
освободить город от псевдо.
Тётушка поставила на
стол пустую тарелку и устало опустилась на скамью напротив
ребят.
— Как сказала Шуша:
"Общины растут, а тварей меньше не становится. Вот и нужно, либо
нам уходить, либо им". Она на пару с Китом в Театральную
пробирались, с предложением от Карима.
— Цель у Самаева
хорошая. Только этого мало, — усомнился Креп. – Чего он хочет?
Собрать людей и идти стенка на стенку против псевдо? Разорви меня
"пастух", но проще сразу в "ночлежку" нырнуть.
С его словами нельзя
было не согласиться, но и старик Самаев в дураках не числился. Раз
решил воевать, значит есть у него план, и точно не
самоубийственный
– Надо будет Валевскому
эту новость сообщить, – сказал Вестник. – Неспроста южане
зашевелились. А ты, тётя Лиза, что думаешь?
А тётушка вновь
понурилась. Плечи дёрнулись несколько раз. Она с усилием сжала
зубы, прикусив нижнюю губу. С краешка рта упала капелька крови.
— Шуша и Кит на днях
заходили. — И вновь слова сорвались неожиданно. — Говорили, Самаев
войну затевает.
— Мы недавно сами в
Южной были, — словно и не заметив, что тётушка начала повторяться,
нарочито спокойно сказал Вестник. — Виделись с дядей Петей. Он
просил передать, что в скором времени забежит в гости.
— Братец, дорогой, —
взгрустнула хозяйка. — Давно не захаживал. Рада буду видеть.
Креп опасливо поёжился,
— дядя Петя уже два года как умер. Всё было плоха, а в ближайшие
минуты станет ещё хуже, ведь через раскрытое окно комнату начал
заливать солнечный свет.
Тётушка развернулась
вполоборота и схватила с полки кухонный нож.
— Да вы берите печенье,
берите. К Петькиному приходу я ещё напеку.
Она ловко взмахнула
ножом, и четыре пальца с левой руки упали на тарелку.
— Кушайте, — повторила
хозяйка приюта и ещё одним плавным движением отрезала большой
палец.
Вестник взглянул на
окровавленный стол. К горлу подкатил ком.
— Спасибо тебе за всё,
тётя Лиза, — выдавил ходок, — но нам пора.
Он поднялся, а тётушка
утробно зарычала и резким движением толкнула стол вперёд, усадив
Вестника на место.
Ходоки переглянулись. С
каждой минутой в комнате становилось светлей, уже начинали
слезиться глаза, а тётушка всё больше впадала в безумие.