Креп в свои шестнадцать
лет был наделён недюжинной силой, в отличии от худощавого, но
вёрткого Вестника, потому и действовать начал первым. Он ухватил
обеими руками стол, рывком поднял его и, прикрываясь словно щитом,
рванул на тётушку. От удара хозяйка приюта влетела в трельяж. Со
звоном рассыпалось тяжёлое зеркало. Отрезанные пальцы посыпались на
пол, а нож с треском пробил столешницу и прорезал ходоку кофту,
самую малость не достав до тела.
Креп что есть силы
вдавил в стол и закричал:
— Вес, уходим!
Он с лёгкостью
переворачивал остовы легковушек и вышибал двери в домах, и это его
незаурядное качество не раз спасало ребятам жизнь. Но противостоять
бесноватой даже Креп долго не мог.
Вестник успел схватить
рюкзак и отскочить к двери, как тётушка одним толчком, сопроводив
его нечеловеческим рыком, отбросила Крепа вместе с его "щитом" к
стене.
От удара взгляд Крепа
помутнел. Сознание тут же улетучилось, и он сполз на диван. На
спину и голову упало несколько сбитых со стены картин.
Вестник бросился
выручать друга. Он выдернул нож из прикреплённой к запястью кобуры
и двинулся в атаку. Страшно не было. Было противно, от понимания,
что перед тобой чудовище в обличье родного человека. Всего минуту
назад тётушка смотрела любящими глазами, а сейчас её вело
единственное непреодолимое желание убивать.
В бесноватых в отличии
от остальных псевдо было больше всего человечного. В них ещё
теплились воспоминания и знания из людской жизни. Но вместе с тем
сила, выносливость и злоба делали их очень опасными.
Вот и сейчас
неповоротливая тётя Лиза превратилась в шустрого монстра.
Обоюдоострое лезвие
полностью вошло в её тело, а тётушка, словно не заметив этого,
ударила наотмашь.
Вестник нырнул под руку
бесноватой, одновременно с этим выдернул нож.
Оружие вновь
наготове.
Прямой в живот, рывок в
сторону...
Опоздал. Всего на
мгновение, но опоздал...
Толчок — словно
тараном! — пришёлся в грудь.
Ноги взметнулись выше
голову, и, пролетев по воздуху метра полтора, Вестник растянулся на
полу. Он попытался вдохнуть, но боли было слишком много, и лёгкие
не желали принимать порцию живительного воздуха.
— Зачем вы так?
Лицо тётушки исказилось
в злобной гримасе.
— Я вас накормила,
приютила...