Стараясь вести себя как изрядно
набравшийся юнец (кем, по представлению собравшихся, в данный
момент и являюсь), я пьяненько переспросил:
– Ординарцем? К тебе?
На что получил такой же нетрезвый, но
зато лаконичный ответ, подтверждённый кивком:
– Да.
Изобразив недолгие раздумья, я
отрицательно мотнул головой и постарался свести всё, как обычно, к
шутке:
– Не-е. Я столько не выпью.
Моё высказывание вызвало бешеную бурю
веселья среди собравшихся. Чёрт, мне, похоже, никогда не удастся
понять, как гвардейцы умудряются ржать громче своих коней.
– Алекс, ты наглец. Да за такие слова
можно и на каторгу пойти.
– Из ваших рук я всё приму. Ссылку.
Каторгу. Тюрьму. Но желательно в июне... и, конечно же, в
Крыму1.
Услышав очередные мои перлы,
гвардейцы опять заржали, а великий князь махнул рукой:
– Точно наглец.
– Да, я такой. Великий и ужасный.
Ой Нико́ла, тебе бы лучше не знать,
каким я иногда бываю. В зависимости от обстоятельств я ведь могу
быть и Дедом Морозом, дарующим подарки, и дедом Отморозом, их
отнимающим.
Князь между тем несколько секунд меня
рассматривал и, не придумав ничего, чем бы ещё подцепить, с
показной горечью в голосе воскликнул:
– Господа, вот как на него
сердиться?
Ответом ему был лишь смех.
Мы пьём уже часов восемь, и на данный
момент наша компания состоит лишь из самой бесшабашной молодёжи.
Правда, где-то в дальних комнатах есть ещё те, кто уже не смог
просто встать и уйти, поэтому их там и положили. Разгуляево
проходит в офицерском клубе лейб-гвардии Конного полка, и мне до
сих пор непонятно, как меня сюда впустили. Я всего месяц прожил в
Петербурге, но уже знаю, что сейчас каждый полковой офицерский клуб
является местом довольно закрытым, а уж столичный гвардейский и
подавно. В него даже представителей других полков редко когда
пускают, чего уж говорить про меня – гражданского шпака, воинской
службы не знавшего.
Конечно, великий князь замолвил за
меня словечко, всё-таки его день рождения празднуем. Представил как
своего друга, да к тому же мастера оружейного дела, который успел
создать – ой, не слышать бы мне этих слов! – "прекрасный револьвер
своей собственной конструкции". Причём револьвер "чуть ли не лучший
в истории человечества". Ну... естественно, по мнению самого
Нико́лы.
Мало того, я ещё и промышленно
производить своё детище стал, опять же на своём, "созданном тяжким
трудом заводе". Это князь пока не знает, что я всего пятьдесят
подарочных наборов в Красноярске сделал, и когда мне доведётся в
Питере оружие изготавливать, до сих пор неизвестно. Кстати,
револьвер, что я ему подарил, все в полку уже видели (Нико́ла успел
похвастаться), и господа офицеры оценили его достоинства, чему я
искренне удивлён. Ведь из достоинств там, если честно, лишь
прекрасная сталь, хорошая её обработка и качественная отделка
деталей, а вот конструкция самая простая. Не пришло время
оригинальничать, нужно сначала запатентовать многое из того, что я
собираюсь в дальнейшем выпускать. Хм... хотя... на фоне
современного оружия мой револьвер действительно неплохо
смотрится.