— Мила... — бабушка села рядом,
обняла внучку и спрятала лицо в густых каштановых кудрях.
— Секунда, — прошипела убийца, — и
жизнь разрушена. Взрыв — мир рухнул... Ради чего, ваше сиятельство?
Что мы им сделали? В чем провинились?
Ответов у меня не было. Я и так
сидел, как дерьмом облитый, и думал не о горькой судьбе девушки, а
о том, что теперь со всем этим делать.
— Молчите? Правильно, что вам еще
сказать? У вас-то никто не погиб. Вы с этими тварями заодно...
— Как все произошло? — я продолжил
допрос, чтобы не оставаться наедине с гнетущими мыслями ни на
миг.
— Я приглянулась одному молодому
матросику. Одному из тех, кто сгребали куски моих родителей метлой.
Мы разговорились. Он предложил помощь. Пообещал увезти в Британию и
взять там в жены. Наплел еще всякой чепухи, мечтая вовсе не о
свадьбе, а о том, что бывает сразу после, — она фыркнула. — А я
сделала вид, что поверила. И пригласила в гости, когда бабушка ушла
на ночную смену.
— О, Свет... — простонала Лия.
— Потом добавила водку в вино, и
когда гад захмелел, прирезала его и оттащила труп к обрыву. Надо
было удавить или подсыпать крысиного яда — тогда бы вы меня так
быстро не нашли. Но очень уж хотелось вырезать этому упырю гнилое
сердце. Так что я ни о чем не жалею. Родители пусть и не полностью,
но все же отомщены. Так что давайте, господин клеврет. Делайте, что
вам велено.
— Ваше сиятельство, — старуха снова
встала на колени и уткнулась лбом в пол. — Умоляю, пощадите ее. Не
выдавайте Милочку — ради всего святого. Прошу, она же еще совсем
молода!
— Я бы с радостью, — мрачно произнес
в ответ, глядя в окно остекленевшим взором, — Но если не выдам
убийцу, Картер казнит три сотни невиновных горожан.
— Тогда скажите, что убийца — я! Мне
уже терять нечего, а ей еще жить да жить!
— Вряд ли Даллас легко клюнет на
уловку. Он или проверит все доводы, или расколет вас на допросе.
Так или иначе, подмену обнаружат, а наказание за ложь... — я
поежился, вспоминая хлесткие удары плети, — мало кому
понравится.
— Хватит! — Милана поднялась и встала
предо мной. — Я не собираюсь ни от кого прятаться. И уж тем более
перекладывать вину на чужие плечи. И не прощу ни себе, ни кому-то
еще, если бабушка пострадает. Ведите, господин ректор. Или я сдамся
сама.
— Он сказал, что казнит вас так, что
весь город вздрогнет.