Утром вся эта компания смотрела на меня красными от недосыпа
глазами и требовала ещё день, а лучше неделю или две. Три! Пришлось
рявкнуть на них — эдак я вообще в Муром никогда не попаду. Я
приказал закладывать два экипажа и грузиться немедленно. И на все
умоляющие взгляды ответил — будет нужда, пошьём что нужно в городе,
портные там есть. А теперь быстро-быстро собираемся! Как это ничего
не сложено? Бегом!
***
Выехали мы после обеда. В одном экипаже я с Бобровым, в другом
Александра и Диего. Таню я посадил к себе: нечего ей с возницей на
ветру сидеть. Если кто-то против и косо смотрит, то это его
проблемы — я, в конце концов, помещик, имею право возить свою
крепостную где захочу.
— Костя, — Бобров разлёгся на сиденье напротив и грыз травинку,
— а во Франции девушки красивые?
— Ты же был там, когда за мной приезжал, не смотрел, что ли, по
сторонам?
— Да что я там видел! Всё бегом, бегом, тебя нашёл и сразу
обратно. Где уж тут разглядеть, кто вокруг ходит. Ну так что,
красивые?
— Разные, Пётр. За дворянок не скажу, не смотрел, а мещанки
разные. Есть хорошенькие, есть страшные. А тебе зачем?
— Родители пишут, мол, жениться мне пора и всё такое.
— На француженке? Тебе здесь невест мало?
— Да, понимаешь, родня у меня уж больно склочная. Сразу начнут
ей про меня рассказывать гадости, настраивать. Обязательно будут
через неё просить у меня, чтобы за племянников хлопотал: учиться не
хотят, а я их пристраивай.
— И?
— Французский язык родственники не знают, вернее, так говорят,
что она их ни за что не поймёт. И будет у меня тишь и
благодать.
— Тогда, лучше на катаянке женись.
— Почему? — он даже привстал.
— У них язык сложный, у нас его никто не знает. Так что ни
родственники ей нашептать не смогут, ни она тебе. А про домашние
дела ты ей жестами объяснишь.
— Да ну тебя, — Бобров заржал, — катаянка, тоже скажешь. Слышал,
они рис любят, а я его терпеть не могу. Да и глаза у них узкие,
буду всё время думать, что она меня подозревает в чём-нибудь. Нет,
останусь холостым пока. Мне и так неплохо.
Он полежал ещё, сгрыз травинку до половины, и снова спросил:
— Костя, ты в Италии бывал?
— Неа, денег не было.
— И я нет. Говорят, хорошо там, красиво, тепло. Культура всякая:
храмы, фрески, статуи. Еда вкусная.
Я пожал плечами — хорошо там, где нас нет. А стоит приехать,
обязательно выяснится, что фрески облупившиеся, у статуй руки
отколоты, а еда дорогая. Но говорить этого Боброву я не стал: пусть
себе мечтает, полезно для развития воображения.