Затерявшийся в толпе Яшка, тощий и бледный, взвил кверху худую
руку с костлявой кистью, болтавшейся, как надломленная ветка:
— Ночью мне не спалось. Я услышал чужие шаги. Шаги были
намеренно тихими, словно кто-то не хотел привлекать к себе
внимания, они удалялись вверх по коридору. Это значило, что кто-то
направлялся не в туалет и не в купальню, а в другую сторону. Мне
стало интересно, что происходит. Все знают, что я всегда выступаю
за справедливость. За высшую справедливость. За справедливость для
всех и каждого, невзирая на лица. В незапамятные времена всемогущий
А-Ктин проклял людей за то, что они поступали неправедно,
последствия проклятия коснулись каждого, особенно вы можете
заметить их на мне. — Для наглядности Заспранец повернул во все
стороны изможденное лицо без бороды, бровей и ресниц, будто кто-то
не помнил, как он выглядит, и провел ладонью по лысой голове,
похожей на вытянутый кверху шар с ушами. — Жить мне осталось
недолго, и не только мне, а всем нам, проклятым за грехи предков и
влачащим жалкое существование. Если бы люди не нарушали запретов,
то каждый, кто здесь находится, в том числе и я, с которым судьба
обошлась гораздо хуже, чем с большинством из вас, не знал бы
болезней и прожил невероятно долгую счастливую жизнь. Вы же
понимаете, что если каждый начнет делать что хочет…
Поговорить перед людьми так, чтобы его слушали, Заспранцу
удавалось нечасто. Сейчас он купался в лучах внимания, в его жизни
наступила очередная минута славы, ради которых Заспранец, казалось,
только и жил на свете. В своих речах он любил растягивать мысль и
украшать ее красивостями и громоздкими выражениями, без которых
легко можно обойтись. Он это любил, а слушатели не любили. Хотелось
услышать суть, а не словесные прыжки по ухабам.
— Хватит нам мозги парить, — крикнули из толпы, — по делу
давай!
— Я проследил за ночным гулякой.
— Это был Циновщик, не тяни, рассказывай дальше!
— Или это был кто-то другой? — выкрикнула Анюта.
На площади установилась тишина — такая, что стало слышно, как
подвывает ветер в вытяжных щелях пещер. Все поняли, о ком речь.
Синяки у Близнецов — лучшее доказательство, что не только папа
Анюты выходил из пещеры.
— Я осторожно, чтобы не спугнуть, крался сзади, пока неизвестный
мне человек, снизу доверху замотанный в одеяло, не вышел наружу.
Тихо сдвинулись входные щиты, в свете лун ненадолго стало светло. И
все равно я не узнал того, кто зачем-то вышел в ночь.