Шон Линч даже не взглянуд на их прелести
и правильно сделал: миг спустя в коридор шагнул крепкого
сложения парень с револьвером в руке. Дым ещё больше
сгустился, даже через алхимические стёкла ирландец разглядел лишь
размытый силуэт и скорее угадал, нежели различил, что громила
прикрыл низ лица какой-то тряпкой. Да ещё оружейная сталь
характерно блестела в свете электрического освещения.
За первым охранником появилась пара его коллег; они
поддерживали под руки грузную и обмякшую фигуру. Смита.
Ирландец не гадал, он знал это наверняка. Пиджак
жертвы горел для него кирпичным и красным. Линзы алхимического
стекла позволили проникнуть за дымовую завесу и высветили
цветную клетку; взгляд убийцы сфокусировался на цели.
Без этого в заполонившем игорный дом дыму Шон Линч
никогда бы не рискнул стрелять с такой дистанции,
пришлось бы сокращать дистанцию и ввязываться
в непредсказуемую перестрелку.
Устроить бойню в узком коридоре мог любой уличный
головорез; ирландцу платили вовсе не за это.
Охранники потащили Смита по коридору, и убийца поднял
перехваченный двумя руками пистолет. Клетки пиджака жертвы своей
невыносимой резкостью отпечатались на сетчатке его бесцветных
глаз. Сиятельный видел цель, а талант и алхимические
линзы позволяли оценить разделявшее их расстояние. Большего
не требовалось.
Указательный палец утопил спусковой крючок, Веблей-Скотт
дёрнулся, и сразу у Смита подломились ноги
и он начал оседать на пол, повисая на руках
телохранителей. Сам выстрел грохнул не слишком сильно
и затерялся в царившем кругом гвалте, охранники даже
не поняли, что произошло, и уж тем более
на него не обратили внимания толпившиеся на улице
зеваки.
Затвор с лязгом вернулся на место и дослал новый
патрон, Линч выстрелил вновь. К этому времени геометрию
кирпичных и красных клеток нарушило растекавшееся
по ткани пятно алой крови, но убийца вновь
не промахнулся.
Задыхавшиеся в дыму охранники слепо тянули за собой
подстреленного клиента, тот коленями скользил по полу, голова
с глубокой залысиной упала на грудь. Шон поднял прицел,
отправил последнюю пулю в плешивую макушку и сразу рванул
на выход.
Когда телохранители заподозрили неладное, убийца уже сорвал
с лица маску, сунул её вместе с пистолетом
в саквояж и выскочил на улицу. Опухшие глаза
слезились, а лицо покраснело, он ничем не отличался
от бедолаг, выбегавших из дома до того. Никто
не обратил на стрелка никакого внимания, никому
и в голову не пришло его задержать. Выстрелов
на улице просто не расслышали, всё заглушил гомон толпы,
крики и жалобы пострадавших да звон пожарного
колокола.