— Возможно, возможно, — покивал куратор, после чего
в глубокой задумчивости потер подбородок и смежил веки:
— И, поскольку компетентных следователей у ордена
немного, полагаю, ты вызовешься помочь?
— Разумеется!
— Какой тебе в том интерес? — От образа
добренького толстячка не осталось и следа, вопрос был
задан голосом жестким и требовательным. Будто на уроке
в семинарии, где отец Доминик преподавал, попутно высматривая
для вербовщиков королевской тайной службы смышленых
послушников.
— Мне? — хмыкнул я. — Не нравится мне это
дело, так скажу. И хочу разобраться в нем, прежде чем
меня попытаются сделать козлом отпущения. Вне ордена мало кто знает
о свойствах проклятого металла столько, сколько
знаю я.
— Все так, все так, — вновь кивнул куратор.
— Случившееся и в самом деле взволновало всех,
и вне зависимости от того, насколько ты сейчас
со мной откровенен, взять расследование в свои руки
в интересах ордена...
— Но? — уловил я в этих словах некую
недосказанность.
— Но принять подобное решение может лишь его
преосвященство, — вздохнул отец Доминик, — а наш
нынешний поводырь полагает главным предназначением ордена заботу
о чистоте душ людских, обслуживание же интересов Короны
представляется ему делом неприглядным.
— С его предшественником таких проблем никогда
не возникало.
— Жизнь в Драгарне наложила на его преосвященство
свой отпечаток, — признал монах. — С другой стороны,
проклятые наконечники — это наша ноша, и недостойно
перекладывать на мирян заботу об Извечной Тьме,
облаченной в металл. Посему я незамедлительно переговорю
на этот счет с секретарем его преосвященства.
— Прямо сейчас? — удивился я, когда отец Доминик
направился на выход.
— А смысл откладывать дело столь важное, сколь
и неприятное? — пожал тот пухлыми плечами
и предупредил: — Скоро вернусь.
Но вернулся он нескоро. И вернулся донельзя
озадаченным.
— Что-то случилось? — забеспокоился я. — Как
сходили?
— Хорошо сходил, — успокоил меня отец Доминик.
— И что решили?
— Завтра в полдень тебя вызывают на аудиенцию
к его преосвященству.
— Вот как? — поразился я. — Зачем?
Брат-экзорцист только руками развел.
— Какова вероятность принятия положительного решения?
— Об этом ведают только Святые, — честно признался
отец Доминик.
— Пути Святых неисповедимы, — в который уже раз
за последнее время припомнилось мне.