Был бы он в нужный момент дома, а не на охоте - один бы вышел
против всей банды работорговцев, и бабка надвое сказала, кто бы еще
отступил. Махать же кулаками после драки не было никакого
смысла.
Бросится на Пыльника? Вытрясти из него душу, а потом из его
сынков и невесток, до того, как навалятся толпой? Вполне выполнимый
план. Вот только что с того? Разве это поможет вернуть
маму?
Не слишком робкие мужчины окружали потихоньку Босого,
примериваясь к палкам и топорам, а он стоял и молчал. Глаза
наливались кровью, душа требовала мести. Вот только мести за что?
За то, что смалодушничали, не дали банде бой? За то, что перед тем,
как отдать женщин, Пыльник не умер сам?
Босой искал повод броситься в драку и не мог найти. Хватило бы
малейшей мысли, одного аргумента, чтобы убить за мать всех, до кого
он сможет дотянуться. Ни мыслей таких, ни аргументов не находилось,
и он стоял, все больше белея и врастая ногами в землю.
А потом просто ушел. Откуда пришла банда и в каком направлении
ушла ему рассказал соседская баба, плаксивая и сердобольная. Она
бежала рядом, с трудом поспевая за его широким отчаянным шагом, и
нашептывала, поминутно утирая слезы: и как выглядели бандиты, и как
вооружены, и что говорили, и куда пошли.
Главенствовал среди них мужик по прозвищу Стрыга. В подчинении у
него было всего восемь человек, но все как на подбор – высокие,
сильные, с пустыми глазами и хорошим оружием. Для небольшого
поселка – серьезная сила, да и любой отряд постесняется с такими
вступать в бой без серьезного повода.
Банда вела рабов и тащила телеги с добром, но быстро догнать их
не получилось, хотя Босой бежал весь день и половину ночи напролет.
В конце концов он понял, что или работорговцы свернули в сторону,
или он сам пошел не туда, но в третьем по счету встреченным им
поселке о банде Стрыги вообще не слышали, да и в округе в последние
дни никого из чужих не видели.
Пробегав с неделю, Босой был вынужден признать, что перестал
понимать, в каком направлении вести погоню. Да и деньги, и
прихваченная с собой еда подходили в концу. Еще немного в таком
темпе – и он превратится в грязного оборванца, без цели блуждающего
по степи.
Босой заночевал в ближайшем селении в подсобке у торговца, а с
утра пошел к местному главе.
В этих краях Босого не знали, и можно было представляться любым
именем, а еще перестать делать вид, что он обычный огородник, каких
в любом поселке – по девять на десяток.