Последнее слово Тимофей как-то
странно протянул, почти пропел. Толлуман оглянулся и стал тревожно
вглядываться в задумчивое лицо парня.
— Не ищи объяснений, — посоветовал
Толлуман. То, что сегодня произошло, это самое безобидное, что
может случиться в наших краях.
Остаток пути до стойбища ехали молча,
каждый думал о своем.
По приезду Тимофей сразу же пошел
справиться о самочувствии Бэргэна. Мужчина сидел на топчане и
что-то мастерил из оленьей шкуры. Как потом оказалось, он пытался
починить свои унты, изодранные волками в тот злополучный вечер.
Разбинтовав и осмотрев раны, Тимофей
посоветовал Бэргэну принять горизонтальное положение и пару дней не
вставать. На обеих ногах, от колена до щиколотки, был явный отек.
Обработав раны и наложив тугую повязку, Тимофей насильно уложил на
топчан несговорчивого пациента. Свернув оленью парку, сунул ее под
ноги, чтобы поднять их повыше.
— Так и лежи, — строго скомандовал
Тимофей, пытаясь придать выражению своего лица как можно больше
авторитетности, — так отек быстрее сойдет. И раны быстрее
затянутся, — схитрил он.
Тимофей шел по стойбищу, рассматривая
все, что было вокруг. Десяток чумов выстроились в виде полумесяца,
в центре образовавшейся площадки бегали детишки, краснощекие,
сопливые. Те, что постарше, собравшись в круг, пытались натянуть
тетиву на самодельный лук, спорили, выхватывали друг у друга
согнутый прут. Каждый надеялся на то, что вот у него-то точно
получится. Малышня, шмыгая красными носиками, гонялась за щенком,
то отбирая, то бросая обратно кость с необглоданным мясом.
Визг и смех беспечной детворы поднял
настроение. Улыбаясь, Тимофей шел в загон обработать раны жеребцу.
Картина, представшая перед его взором, теплом и умилением наполнила
душу. Пегий жеребец с забинтованными голяшками стоял у изгороди с
опущенной мордой. По другую сторону находилась белая кобылица,
ноздрями она тыкалась в храп, лоб жеребца, губами щипала ему ухо.
Тот тихонечко фыркал.
— О, Варос, тебя подруга пришла
проведать, — умиляясь, окликнул жеребца Тимофей. — Честно сказать,
дружище, я тебе крепко завидую.
Жеребец стоял не двигаясь, не обращая
внимания и не реагируя на голос человека. Кобылица же, наоборот,
оторвалась от своего занятия и, приосанившись, уставилась на
человека, навострив уши.
— Да ты, смотрю, совсем голову
потерял, — засмеялся Тимофей. — Немудрено, вон какая красавица
обхаживает. Не хочется вам мешать, но перевязку никто не
отменял.