— Да проснись ты ужо, Тимофей. Ох и крепок у тебя сон! —
Порфирий огромным снопом склонился над ним и тряс за плечо. — Поди
полночи не спал-то с непривычки на новом месте. Чего снилось, никак
кошмары чудились?
— Ага, кошмары, — сонно потягиваясь, сказал Тимофей. — Хорошо
что разбудил, а то ведь неизвестно, чем закончилось бы. — поёжился
он то ли от прохлады, то ли от воспоминаний о гадком сне.
— Ты пока перекуси перед дорогой, а я рюкзак приготовлю, соберу
всё, что может понадобиться в тайге, предусмотреть надобно каждую
мелочь. Тайга есть тайга, и пропасть в ней — дело не хитрое, всякое
может случиться. Пусть даже ты человек праведный да соблюдающий
законы таёжные, но не каждому она рада, любезность и милость не
всякому оказывает. Всё ж это дом зверя дикого, а он уж точно не
облобызает да радостью не встретит. Да мало чего в тайге таится,
скрытого от глаз людских. Нам всё это неведомо и недоступно, оттого
и таинственно, непонятно уму человеческому.
— А мы разве сегодня не вернёмся? — удивлённо уставился Тимофей
на Порфирия. — Мы что, с ночёвкой в тайгу пойдём?
— В Дарьину падь отправимся. Планирую к завтрашнему вечеру
возвернуться, но тропы таёжные, как и пути господни, неисповедимы,
кто знает, куда завести могут, — философски пояснил Порфирий.
Такой расклад Тимофея никак не устраивал, он переживал за
жеребца, животное заперто в сарае, без корма надолго оставлять его
нельзя. Да ещё дурацкий сон тревоги в душу нагонял.
— Да ты шибко-то не переживай, через пару деньков дома будем,
ничего с твоим жеребцом не случится, — заверил Порфирий, словно
прочитал мысли парня.
Порфирий вышел во двор, а Тимофей поспешил доесть свою краюху
хлеба, запив чаем, и тоже засобирался на улицу. Рассвет только
зарождался, над лесом виднелась узенькая полоска жёлто-розового
восхода, освежающий, слабый морозец бодрил организм.
— Тимофей, а ну-ка полезай на чердак да сена нашвыряй, —
скомандовал Порфирий, вставляя за пояс топор. — Нам выдвигаться
пора, давай пошустрей там.
По-молодецки быстро и ловко Тимофей забрался на пахнущий
разнотравьем чердак, деревянным трезубцем сбросил побольше сена.
Спрыгнул, заложил в кормушку сколько влезло сухой травы, погладил
жеребца со словами:
— Ты уж тут не скучай без меня, я по делам ненадолго. — И
надёжно запер сарай.