— Печь уж вечером растопим, тогда и горяченькой пищи сообразим и
чайку душистого заварим, а пока отобедаем тем, что бог послал. Да
пока не стемнело делом займёмся, а то ведь в тайге ночь приходит
быстро, надобно управиться в срок. — И принялся уплетать
запасы.
Тимофей не отставал, он ощутимо проголодался, поэтому его
челюсти быстро перемалывали то, что попадало в рот. Быстро
насытившись, он задал Порфирию вопрос, который не давал покоя:
— Что же всё-таки мы будем делать с тушей, если не удастся
затащить её в сенцы?
— Забросаем снегом, завалим еловыми да можжевеловыми ветками,
чтобы запаха то по тайге не слышно было. Вот и всё, что мы сможем
сделать в нашем положении. Ну а ежели ночью кто и пожалует к заимке
из хищников, волки к примеру, тогда шмальнём из ружья. Так до утра
и дотянем.
— Ну дотянем мы до утра, а дальше что? — не унимался с вопросами
Тимофей, ему не давал покоя вопрос, как дотащить до дома Порфирия
такую большую свиную тушу. — Что дальше делать будем с таким
количеством мяса?
— Дальше что? А дальше пошли кабана вспарывать, за лясами и ночь
незаметно наступит, а мы ещё ничего и не сделали, — Порфирий встал
и вышел на улицу. — Айда следом, по ходу дела расскажу, котелок
прихвати, вишь на печке стоит. Кружку ещё возьми, — почти крикнул
Порфирий, обходя вокруг туши.
Тимофей встал из-за стола, прихватив кружку, взял котелок,
стоявший на печке вверх дном, и пошёл за Порфирием.
— Ну-ка, Тимофейка, подсоби, на спину поставить кабана надобно,
кверху лапами. Ты берись за задние а я за передние ноги, по команде
переворачиваем.
Поднатужившись, они перевернули тушу, как требовалось, но она
стоять на спине не хотела, вихляла из стороны в сторону, грозясь
завалиться на бок.
— Видишь, вон бревно лежит под избой, тащи его сюда, а я пока
подержу, — приняв устойчивое положение, Порфирий старался удержать
вес туши. — Пхай под бочину, — скомандовал он.
Тимофей шустро приволок бревно и подложил его, как и требовал
Порфирий.
— Теперь-то сподручней будет, — довольно подытожил Порфирий и
принялся вспарывать брюхо кабана.
По мере увеличения разреза стал нарастать и запах, исходящий из
чрева животного, не совсем приятный запах свежей крови, ещё не до
конца остывшей плоти и кишок, занимающих большую часть
внутренностей.
— Самому-то приходилось когда-нибудь таким делом заниматься? —
спросил Порфирий.