По зимовью распространялся аромат жареной крови и ливера, в
чайнике закипал талый снег.
— Порфирий, ты мне так и не ответил, как кабана в посёлок тащить
будем?
— Река по этим местам протекает, начало своё берёт высоко в
горах, течение имеет сильное, оттого и не промерзает в зиму. Течёт
эта речка мимо нашего посёлка. От зимовья до речки чуть больше часа
ходу. Но это ежели налегке идти, а так как мы с грузом будем, то за
два часа дойдём. Там у меня на берегу, в зарослях, плот небольшой
имеется, вот мы на нём и доберёмся до излучины что в аккурат у края
посёлка находится. А оттуда до моей избушки совсем рукой
подать.
— Если река рядом, почему мы тогда по ней не добрались до
охотничьего места? — удивился Тимофей.
— На вёслах супротив того течения, которое эта речка имеет, все
одно что на лыжах в гору подниматься. А вот с охоты с трофеями
возвращаться — само в раз, сподручно.
— А как же ты свой плот назад возвращаешь? — в недоумении
поинтересовался Тимофей.
— Ну это когда как. Случается, что местный участковый на своей
моторке по реке подымается, так он и дотаскивает плоты до
охотничьего места. Не я один на плоту с охоты возвращаюсь с крупной
добычей-то. Вот каждый и привязывает своё судёнышко у берега так,
чтобы видно ему было. А бывает такое, что притащишь подстреленного
зверя, а на берегу плота и не окажется, вот тогда и приходится
сооружать новый, благо материалов в тайге предостаточно, а верёвку
для этого дела завсегда в рюкзаке иметь надобно. Вот такая,
Тимофей, охотничья нехитрая наука в здешний краях.
Порфирий поставил на стол казанок с жареной кровью и ливером
вперемешку, нарезал хлеба. От вкусного запаха, наполнившего
пространство маленькой избушки, желудок Тимофея издавал заунывное
урчание.
— Ну-ка достань вон под теми нарами деревянный бочонок да ставь
его на стол, — Порфирий указал рукой.
— А что там? — поинтересовался Тимофей, вытаскивая бочонок,
выдолбленный из цельного куска дерева.
— Черемша мочёная, самое верное таёжное средство от цинги. Есть
ещё одно средство, отвар из еловых иголок, но шибко невкусное оно,
горькое, а вот черемша — это да! — протянул Порфирий, предвкушая
приятность предстоящей трапезы. — С мясом в особенности черемша
сочетаема.
— А откуда же в зимовье мочёная черемша взялась? Кто её сюда
приволок? — удивился Тимофей. — Бочонок очень увесистый.