— Наверное, запер, — неуверенно произнёс Тимофей. — А может, и
не запер.
— Э-э-эх, ну да теперь уж ладно. Как есть, — Порфирий взял ружьё
и шагнул в сенцы.
Затаив дыхание, Тимофей ждал, что Порфирий, ступивший за порог
прямо в объятия таёжной ночи, вот-вот выстрелит. Казалось, прошла
целая вечность, но выстрела не последовало, звуков борьбы было не
слышно. Схватив винтовку, стоявшую у изголовья лежака, Тимофей
выскочил из избушки и в темноте налетел на могучую фигуру Порфирия.
Тот стоял в шаге от порога сенцев и всматривался в густую темноту
леса — туда, где ещё засветло были выброшены внутренности
кабана.
— Мелкий пушной зверь запах учуял, — только и сказал Порфирий,
напирая всей фигурой на Тимофея, тем самым давая ему понять, чтобы
тот вернулся в зимовье.
Тимофей послушно и безмолвно зашёл обратно в избушку, но внутри
него что-то бунтовало, не давая покоя: почему Порфирий не дал ему
возможности посмотреть на ночных визитёров, нарушителей
спокойствия?
— Непонятно, как в такой темноте ты смог что-то разглядеть, —
спустя время озвучил Тимофей мучивший его вопрос.
— Да уж разглядел, — коротко ответил Порфирий, укладываясь на
лежак. — Гаси свечку да ложись, отдыхать пора.
Порфирий отвернулся к бревенчатой стене, лежак жалобно скрипнул
под тяжестью могучего тела. Тимофей подложил в печку несколько
поленьев и стал смотреть, как языки пламени обволакивают их.
Потрескивая, сырое дерево лениво разгоралось. Шипя и пузырясь,
из-под коры испарялась влага, поднимаясь над пламенем маленькими
облачками. Свет огня заплясал на лице и фигуре Тимофея, сидевшего
на корточках у печной дверки, обдавая его приятным, успокаивающим
теплом. Лицу стало горячо, парень прикрыл дверку и лёг на свободный
лежак. В скором времени он уснул. Без тревог и мыслей. Долгое
пребывание на свежем, слегка морозном воздухе, сытый ужин и
расслабляющее тепло сделали своё дело.
Тимофей не знал, сколько проспал. Проснулся от скрипа, с улицы
была слышна какая-то возня, отдалённое тявканье, рычание, скулёж
дикого зверя. Лежа лицом к комнате, сквозь щелочки едва открытых
глаз он видел, как Порфирий встал, накинул на плечи тулуп и,
бесшумно ступая на носочках, вышел из зимовья. Как только за ним
закрылась дверь, Тимофей молнией метнулся к окну, но вот досада он
опять ничего не смог увидеть, уж слишком высоко было расположено
маленькое окошко. Зато услышал, как шаман с кем-то тихо
разговаривал, причём слышны были только слова Порфирия.