Мы протащили едва волочащего ноги
Баума к лестнице, устроив его на нижних ступеньках. Чумной Доктор
тут же принялся умелыми движениями освобождать бывшего ландскнехта
от кирасы, чтобы заняться ранами. Я же вернулся к двери, помог
захлопнуть её Абеле с Гитаной.
Внутри дома тут же воцарилась
непроглядная темнота. Окна первого этажа были закрыты плотными
ставнями.
Гитана быстро зажгла фонарь, и
поставила рядом с Чумным Доктором и Баумом. Нашему врачу темень
была как будто нипочём, он продолжал ловко орудовать ниткой и
иглой, зашивая раны бывшего ландскнехта.
- Командир, можно тебя? – спросил
Абеле, оставшийся стоять на самом краю круга света.
Я подошёл к нему, и он напрямик
заявил:
- Зря мы сюда влезли.
- А у нас был выбор? –
поинтересовался я.
- Ты в своё время заставил меня
выучить все знаки, которые оставляют в городах рейдеры, - зачем-то
сообщил то, что я и без него знал, Абеле, - отказывался брать с
собой, пока тебе значения всех их не расскажу. Так вот, над дверью
в этот дом был один знак…
- Нет, - перебил его я. –
Нет-нет-нет, Абеле, только не говори мне, что это был тот самый
чёртов знак!
- Именно он, командир, - покачал
головой Абеле, - перечёркнутая дверь.
Ну вот и всё, понял я.
Наш Ultima Forsan только что пробил.
Чумной Доктор отвлёкся на несколько
секунд от обработки ран Баума, чтобы кинуть в фонарь щепоть
какого-то порошка. Пламя тут же сменило цвет на ярко-белый, режущий
глаза после ночной темени и полной тьмы в доме с закрытыми ставнями
и дверьми. Теперь в холле брошенного особняка как будто даже теней
не осталось – все их разогнало немыслимо яркое пламя.
Доктор снова склонился над Баумом, но
тот отвёл его руку с кривой иглой.
- Не переводи на меня свою дратву, -
прохрипел он. – Метки даже мне видны.
Я подошёл к ландскнехту с нашим
врачом, присел рядом на корточки. По телу Баума вокруг ран змеились
чёрные змеи отлично видимых под побледневшей кожей жил. Заражение
распространялось стремительно. Кровь из ран сочилась уже пополам с
проклятыми Господом чернилами.[2] Баум
больше не был человеком – на ступеньках лестницы лежал
morituri.[3] На бескровных губах бывшего
ландскнехта играла сардоническая усмешка. Он откинулся на ступеньки
и пару минут тупо глядел в потолок, не шевелясь. Только усмешка
выдавала в нём ещё живого человека. А вот взгляд был абсолютно
мёртвым, страшное сочетание, которое можно увидеть лишь на лице
morituri.