Оказавшийся необычно прытким покойник
едва не сомкнул челюсти на предплечье Абеле. Наёмник успел вовремя
отдёрнуть руку, и кривые зубы мертвеца заскрипели по дереву рукояти
одного из его топориков. Тут же сразу несколько других покойников
ринулись на замешкавшегося Абеле. Я широким взмахом снёс голову
одному, шагнув вперёд, отвесно рубанул второго, едва не
располовинив его, третьего оттолкнул ногой. Абеле справился со
своим врагом, размозжив ему череп ударом топорика, и снова вскинул
оружие.
И тут на меня сбоку навалился новый
противник. Мертвец буквально рухнул мне на плечи, стараясь достать
горло зубами. От него чудовищно несло трупной вонью, так что даже
я, привычный за годы рейдерства ко многому, едва не задохнулся.
Зубы твари заскребли по кожаному воротнику, защищающему мою шею,
как раз на такой случай. Я выдернул левой рукой кинжал, вогнал его
по самую рукоятку в живот мертвеца, стараясь не думать о хлещущем
мне на руку ихоре пополам с чернилами. Используя кинжал как рычаг,
я попытался спихнуть с себя тварь. Но было поздно. На меня со всех
сторон навалились ещё несколько. Обломанные ногти скребли по
плотной коже джеркина,[5] гнилые зубы
впивались в воротник. Обе руки мне прижали к телу, и я уже не мог
толком сопротивляться. Не мешай покойники друг другу, со мной давно
было бы покончено.
Такой вот несуразной кучей-малой мы и
навалились на ветхие перила, проломив их, и рухнули с галереи вниз.
Пол особняка оказался достаточно прочен, хотя доски его под весом
рухнувших тел возмущённо заскрипели. От удара несколько покойников
свалились с меня, дав мгновение свободы, и я воспользовался им в
полной мере.
Мне удалось удержать в руках палаш и
кинжал. Я нанёс несколько ударов, не целясь, по пытающимся
подняться на ноги мертвецам вокруг себя. Встать на ноги самому
удалось с трудом. Меня пошатывало после удара об пол, хотя его и
сильно смягчили тела навалившихся покойников. Отступив к ближайшей
стене, я поднял палаш с кинжалом, готовясь отразить атаку
мертвецов. И те не заставили себя ждать.
Они уже заполонили весь первый этаж,
и теперь толкались повсюду. Покойники толпой ринулись на меня,
тянули скрюченные руки, скалили кривые, чёрные зубы. Я отмахивался
от них широкими ударами палаша, бил по перекошенным лицам кинжалом.
Однако отлично понимал, что мгновения мои сочтены. Твари не
перестанут давить, скольких бы из них я не успокоил навсегда. Им не
знакомы ни страх, ни боль. Их уже не остановить.