— То будет совсем хорошо! — обрадовался Атаманов.
— Ты давай, колись. Ты книгу, что ли, написал?
— Ну, — смутился наш сержант. — Пишу. Об армии. Вернее, вот о
нас. Как студенты на сборах живут.
— Пиши, пиши.
— А можно... Можно, я её в «Поиск» пошлю?
— Зачем же посылать? Принеси, оно и быстрее будет.
— А ее напечатают?
— Всё бывает. Если подходит по формату и написано на уровне.
— По формату?
— Фантастика, приключения, детективы, военные подвиги. Главное,
чтобы интересно было.
— Интересно будет, — заверил Атаманов.
На этом разговорчики прекратились. Спать.
Судьба такая у меня. Узнают, что я вхож в редакцию журнала, и
начинают предлагать стихи, рассказы, повести, романы. Народ у нас
образованный, народ у нас одарённый, народ у нас творческий, на сто
студентов ли, рабочих, колхозников или милиционеров всегда отыщется
человек пять писателей.
И это хорошо.
Сегодня писатель, а завтра читатель.
20 июня 1977 года, понедельник
Тот, который не стрелял
Пианино было посредственным. На троечку с минусом. Но уж чем
богаты. Полковой клуб — это не филармония. К тому же это и не
полноценный клуб, а так... нечто вроде. Культурно-воспитательная
работа применительно к обстоятельствам.
Я каждый день провожу в клубе час минимум. Да, так я готовлюсь к
матчу с Ларсеном. Музицирование устанавливает новые межнейронные
связи коры головного мозга, и эти связи потом помогают шахматной
мысли. Такова теория. Моя.
Ну, и всяко лучше час играть, нежели чистить автомат. Автоматы у
нас старые, АК-47. Со склада. На складе они лежали себе в больших
деревянных ящиках, покрытые консервирующейсмазкой и обернутые
пергаментной бумагой. Мы ящики взяли (тяжёлые, однако), аккуратно
вскрыли, автоматы достали и от смазки очистили. А после сборов
опять законсервируем, вернём в ящики — и на склад. Сколько таких
складов разбросано по нашей необъятной Родине? Достаточно.
Сегодня у нас были учения. Ну, опять же как бы. Шли редкой цепью
и стреляли из автоматов. Каждому дали по дюжине холостых патронов и
насадку на ствол — без неё холостые не играют. Мне так на полный
магазин отсыпали, из уважения. А я их раздал желающим, тем, кому
хочется пострелять. Атаманов только крякнул. Я объяснил, что нам,
музыкантам, нужно слух беречь, а стрельба — она громкая.
На зачётных стрельбах я закладывал уши ватой. Во избежание. А
сегодня я бегал, кричал «ура», но не стрелял. И когда все пошли
чистить автоматы, я пошёл в клуб. Чистый у меня автомат. Чистый и
смазанный.