С того берега не долетало ни звука.
«Пора», – резво поднялся ловчий. Где-то в отдалении ухнул сыч, тоже
охотится. Только он-то хищником и останется, а вот Миронег в любой
момент может из охотника превратиться в добычу.
Плотец с легким всплеском скользнул в
реку, Миронег побрел за ним, погружаясь в теплую приятную для тела
воду. По венам быстрей забегала кровь…
Что это?! Яркая вспышка озарила тот
берег, заставляя жмурить привыкшие к темноте глаза. У Миронега
невольно отвисла челюсть – крайняя ладья пылала, горела и без его
стараний. Столб огня с треском жрал правый борт. Миронег перестал
грести, глядя на пламя. Ненужный плот поплыл к югу. Вот тебе и
потеха, кто-то, видать, и без бортника во всю потешается.
Меж тем огонь уже облизывал
щеглу[3]. И что странно, в стане никто не
пробуждался, спали богатырским сном. Дозорные-то где? А отчего не
лают собаки? А князь? Князь! Князь на ладье.
Миронег часто заработал руками в
сторону пылающего корабля. Схватившись за уключину, ему удалось
рывком забраться наверх, глаза заслезились от едкого дыма, а в
легкие полезла гарь. Прикрываясь рукой, Миронег завертел головой,
пытаясь хоть что-то рассмотреть. Князя он нашел на тлеющем с одного
края меховом одеяле. Откинув голову, Ингварь спал или был без
сознания. И больше никого. Никого?! Или Миронег их просто не нашел
в застилавшем все дыму. Жар шел откуда-то снизу из-под гребных
лавок: «Светец они там, что ли, уронили?»
Бортник босой ногой затоптал тлеющий
край одеяла, закашлялся, со спины раздался оглушающий грохот и
дохнуло жаром, это рухнула прогоревшая щегла. «В рубашке родился»,
– выдохнул Миронег.
– Княже, – дернул он князя за
рукав.
Тот, приоткрыв очи, что-то замычал.
Живой! Собрав все силы, Миронег рывком оторвал тяжелое тело от
палубы и выбросил за борт на мелководье. Послышался мощный всплеск.
Миронег свесился, посмотреть. Ингварь, уже стоял на ногах, ошалело
оглядываясь. «Так и мне пора», – сиганул в воду Миронег.
Плюхнувшись в небольшом отдалении от князя, он сразу же нырнул и
поплыл под водой, сколько хватило воздуха, потом, вынырнув, жадно
глотнул, снова погрузился, и лишь в третий раз оглянулся: на берегу
растревоженным муравейником бегали воины, но куда им поспеть – одна
ладья догорала, борт второй лизало жадное пламя. Уж потеха, так
потеха.