От скуки Финч стал наблюдать за
жизнью станции. На платформе сейчас было не очень много народу –
всего пара стариков, читающих газеты. По другую сторону от путей,
куда можно было добраться по мосткам, проходящим у стены над
трамвайными проемами, люди буквально толпились: направление в
сторону центра города было более популярным, чем в сторону Горри,
где жил Финч.
В дальнем конце платформы
располагалась билетная касса, к окошку которой выстроилась
небольшая очередь, там же стоял пожилой усатый станционный
смотритель – он с кем-то говорил и громко, от души, хохотал. Под
столбом с часами вместе со своей табуреточкой и стулом для клиентов
разместился натиральщик башмаков в фартуке. Работы у него сейчас
хватало.
Как, впрочем, и у огромного человека
в темно-синей форме и высоком шлеме с кокардой. Констебль держал за
шиворот невысокого мужчину, трепыхающегося у него в руках, словно
свежепойманная рыба. «Рыба» болтала руками по сторонам, изо всех
сил пытаясь извернуться и куснуть констебля за пальцы.
– Пусти! Пусти! – верещал человечек,
привлекая к себе заинтересованные взгляды.
Финч с удивлением узнал в пойманном
неприятного типа с металлическим зубом, который его толкнул.
Констебль был непреклонен:
– Ну да! – пробасил он. – Щас! Вот
прям взял и пустил! – Он повернул голову к недоуменным свидетелям
этой драмы или, учитывая злобные и в то же время комичные гримасы
пойманного, скорее, трагикомедии. – Соблюдайте спокойствие! Жулик
пойман! Возвращайтесь к своим делам!
– А что он сделал, сэр? – спросила
старушка с клюкой, подлетевшая к месту происшествия с резвостью
пожарной кареты, торопящейся на пожар. По ее вдохновленному
сморщенному лицу было видно, что она жаждет подробностей, сплетен и
чуть ли не свежих городских легенд. – Пытался испортить часы? Или
хотел пробраться в трамвай без билета? Или намеревался подменить
заголовки в газетах?
– Крался и выглядел
подозрительным.
– Гм…
Старушка была так разочарована, как
будто ей кто-то сообщил о том, что пятичасовые чаепития навсегда
отменяются. Она-то, небось, надеялась, что жулик собирался
подложить кому-нибудь в чай бомбу или как минимум украсть
станционный колокол. Она огорченно махнула рукой и отправилась по
своим делам.
– Пусти! – все верещал жулик под
треск воротника собственного пальто. – Я ничего не делал!