Мартин словно и вовсе утратил способность к речи – и без того
обычно неразговорчивый, сегодня он произнес не больше дюжины слов,
даже с сестрой обходясь междометиями, молчаливыми рассеянными
улыбками или кивками, что было явлением невероятным. После ужина он
исчез все так же молча и так поспешно, что Курт даже не успел
заметить, как и когда это произошло. Минуту он колебался, решая, не
стоит ли совершить набег на комнату сына и прямо спросить, в чем
дело, однако, подумав, постановил события не торопить и выждать –
хотя бы до вечера. К прочему, устраивать Мартину очередной допрос
не хотелось, а именно допросом и бывал всякий разговор, при котором
отпрыска приходилось разводить на откровенность, особенно если это
касалось его взаимоотношений со знаменитым отцом, воспринимать
коего иначе, чем «тот самый великий Курт Гессе Молот Ведьм»,
выпускник академии Мартин Бекер, кажется, так и не научился. И что
с этим делать, Курт, к собственному унынию, понятия не имел – от
стараний наладить общение по душам Мартин терялся, а попытки, по
совету Альты, «оставить его в покое и дать разобраться в себе
самому» хоть каким-то успехом увенчивались не всегда…
С Альтой никаких проблем подобного рода не возникало: для этой
своенравной девчонки, все те свои девять лет прожившей, по сути, в
отрыве от мира, он стал тогда просто незнакомцем, однажды
появившимся в ее жизни. Кто такой человек, назвавшийся ее отцом, и
кем его почитают окружающие, Альта узнала намного позже и, в
отличие от выросшего под опекой академии Мартина, особенного
пиетета перед легендой Конгрегации не испытывала. Впрочем, ее
подчеркнуто независимое поведение носило больше характер игры, и
штатный expertus Конгрегации Альта Гессе всегда знала,
когда пора придержать лошадей. Как бы он выкручивался, если б
сложилось иначе и при своих способностях дочь обладала еще и
по-настоящему строптивым норовом – Курт не представлял и был
благодарен судьбе за то, что был избавлен от такой головной боли.
Хотя судьба, вообще говоря, имела вполне человеческий облик некой
ведьмы и ректора академии, не устающих упрекать майстера
инквизитора за недостаточное внимание к воспитанию чада, однако сам
Курт подозревал, что именно в этом и есть основная его заслуга:
даже спустя столько лет вообразить себя в роли полноценного
наставника он мог с трудом и, откровенно сказать, с некоторым
содроганием…